Канатред будет здесь. Здесь Кана будет жить в подсолнухе и валяться в тёплом песке и окно в сад, где роятся пчёлы, будет открыто целый день. И будет ярко-голубое небо, а в нём всамделешнее жёлтое солнце, такого же яркого летнего жёлтого цвета, как у Каны платье.
По поводу «гуманизма» и эмпатии. Ну вот смотри, помнишь Соусейсеки? Ведь, ей было жалко своего хозяина старика и она заботилась о нём. И даже готова была свою сестру «променять» на него.
Верность, услужливость и наконец сострадание. Всё это свойственно людям. А такие качества, извините меня, составляют гуманизм.
Если Суисейсаки не глупенькая, тогда отчегож она промокла вся и попалась Канарии? Да и … «стрелять» ягоду в мелкой Хины - глупый поступок (с моей стороны)
>>142489 >Ну вот смотри, помнишь Соусейсеки? Ведь, ей было жалко своего хозяина старика А если Соусейсеки в окошко выпрыгнет - то и Кане тогда штоли за ней надо прыгать? Фигушки с два. Из-за вотэтихвот всех сантиментов Соусейсеки так же далека от Алисы, как Кана от Высшей Матиматики, например.
>Верность, услужливость и наконец сострадание. Всё это свойственно людям. Мало ли чего им свойственно, людям-то. Люди - они алисами не становяцца.
>Если Суисейсаки не глупенькая, тогда отчегож она промокла вся и попалась Канарии? А тебя бы так шваркнули дверью - вот Кана бы на тебя посмотрела, какоебы ты тогда оказал сопротевление, хе.
Теплый вечер холодного дня. Ветер, оттепель, пенье сирены. Не дразни меня, хватит с меня, Мы видали твои перемены! Не смущай меня, оттепель. Не Обольщай поворотами к лету. Я родился в холодной стране. Честь мала, но не трогай хоть эту.
Только трус не любил никогда Этой пасмурной, брезжущей хмури, Голых веток и голого льда, Голой правды о собственной шкуре. Я сбегу в этот холод. Зане От соблазнов, грозящих устоям, Мы укроемся в русской зиме: Здесь мы стоим того, чего стоим.
Вот пространство, где всякий живой, Словно в пику пустому простору, Обрастает тройной кожурой, Обращается в малую спору. Ненавижу осеннюю дрожь На границе надежды и стужи: Не буди меня больше. Не трожь. Сделай так, чтобы не было хуже.
Там, где вечный январь на дворе, Лед по улицам, шапки по крышам, Там мы выживем, в тесной норе, И тепла себе сами надышим. Как берлогу, поземку, пургу Не любить нашей северной музе? Дети будут играть на снегу, Ибо детство со смертью в союзе.
Здравствуй, Родина! В дали твоей Лучше сгинуть как можно бесследней. Приюти меня здесь. Обогрей Стужей гибельной, правдой последней. Ненавистник когдатошний твой, Сын отверженный, враг благодарный, - Только этому верю: родной Тьме египетской, ночи полярной.
Он жил у железной дороги (сдал комнату друг-доброхот) И вдруг просыпался в тревоге, как в поезде, сбавившем ход. Окном незашторенно-голым квартира глядела во тьму. Полночный, озвученный гулом пейзаж открывался ему.
Окраины, чахлые липы, погасшие на ночь ларьки, Железные вздохи и скрипы, сырые густые гудки, И голос диспетчерши юной, красавицы наверняка, И медленный грохот чугунный тяжелого товарняка.
Там делалось тайное дело, царил чрезвычайный режим, Там что-то гремело, гудело, послушное планам чужим, В осенней томительной хмари катился и лязгал металл, И запах цемента и гари над мокрой платформой витал.
Но ярче других ощущений был явственный, родственный зов Огромных пустых помещений, пакгаузов, складов, цехов — И утлый уют неуюта, служебной каморки уют, Где спят, если будет минута, и чай обжигающий пьют.
А дальше — провалы, пролеты, разъезды, пути, фонари, Ночные пространства, пустоты, и пустоши, и пустыри, Гремящих мостов коромысла, размазанных окон тире - Все это исполнено смысла и занято в тайной игре.
И он в предрассветном ознобе не мог не почувствовать вдруг В своей одинокой хрущобе, которую сдал ему друг, За темной тревогой, что бродит по городу, через дворы, — Покоя, который исходит от этой неясной игры.
Спокойнее спать, если кто-то до света не ведает сна, И рядом творится работа, незримому подчинена, И чем ее смысл непостижней, тем глубже предутренний сон, Покуда на станции ближней к вагону цепляют вагон.
И он засыпал на рассвете под скрип, перестуки, гудки, Как спят одинокие дети и брошенные старики — В надежде, что все не напрасно и тайная воля мудра, В объятьях чужого пространства, где длится чужая игра.
У братишки Вовки Сказок полон рот. В небылицах этих Все наоборот. Ночью светит солнце, Днем луна сияет, Черепаха прутиком Лошадь подгоняет. Пес мяукал, Кот рычал. Заяц хрюкал И ворчал, Слон забрался к мышке в норку, Вместо с мышкой грызли корку. Если эту чепуху Протереть на терке. То у Вовки в дневнике Вырастут пятерки.
Допустим. И на что, лично ты, "аноним" предлагаешь заменить? Или, лучше этот опрос в ORMTреде спросить, там все сидят. Можем, коллективно выбрать замену, и я бы тред в \d\ создал. Мне не сложно...
А ещё было бы лучше! Если бы автозамену ввели на \rm\.
>>144565 > Или, лучше этот опрос в ORMTреде спросить, там все сидят. Это. Но лично я считаю, что имя должно быть прямо связано с Rozen Maiden, но не должно быть именем куклы, чтобы никому из куклофагов обидно не было. Можно голосовалку устроить с вариантами вроде «Демон Лапласа», «Детектив Кун-кун», «Розенфаг» или даже «Розен».
Скоро будет лето, тёплые дороги Можно будет гладить по шершавой коже. Скоро будет лето, все свои тревоги До зимы я спрячу в тумбочку в прихожей. Скоро будет лето, будет много света, Будет много бега по ночным проспектам, Будет много ветра, и, по всем приметам, Безмятежно долгим будет это лето. Скоро будет лето, а пока - морозы, Радио пугает: будет и за тридцать. И узор на стёклах, и от снега слёзы, И на ёлке звёзды, и порог курится... И вселенной центром стала батарея, Учится котёнок спать под одеялом. Рукавицы сушим, чай на кухне греем, И ещё до лета полтора квартала. Вечером, как камень, холодна подушка, Но, укрыв котёнка уголочком пледа, Доброй ему ночи прошептав на ушко, Ты уснёшь с улыбкой: скоро будет лето.
По вторникам над мостовой Воздушный шар летал пустой. Он тихо в воздухе парил; В нем кто-то трубочку курил, Смотрел на площади, сады, Смотрел спокойно до среды, А в среду, лампу потушив, Он говорил: Ну город жив.
Мы вовсе не хотим завоевывать космос. Мы хотим расширить Землю до его границ. Мы не знаем, что делать с другими мирами. Нам не нужно других миров. Человеку нужен человек. https://www.youtube.com/watch?v=mZdAKVn5gZg
В полутемном строгом зале Пели скрипки, Вы плясали. Группы бабочек и лилий На шелку зеленоватом, Как живые, говорили С электрическим закатом, И ложилась тень акаций На полотна декораций.
Вы казались бонбоньеркой Над изящной этажеркой, И, как беленькие кошки, Как играющие дети, Ваши маленькие ножки Трепетали на паркете, И жуками золотыми Нам сияло Ваше имя.
И когда Вы говорили, Мы далекое любили, Вы бросали в нас цветами Незнакомого искусства, Непонятными словами Опьяняя наши чувства, И мы верили, что солнце — Только вымысел японца.
Месяц-князь, разлучник, тает над крыльцом, Налетели тучи, сиротеет дом. Во широко поле, в злую сторону Провожала Поля мужа на войну.... https://www.youtube.com/watch?v=RShPJtdT94Y
Гололёд на Земле, гололёд, Целый год напролёт — гололёд, Будто нет ни весны, ни лета. Чем-то скользким одета планета — Люди, падая, бьются об лёд.
Гололёд на Земле, гололёд, Целый год напролёт — гололёд. Гололёд, гололёд, гололёд Целый год напролёт, целый год.
Даже если планету — в облёт, Не касаясь планеты ногами, Не один, так другой упадёт — Гололёд на Земле, гололёд, — И затопчут его сапогами.
Гололёд на Земле, гололёд, Целый год напролёт — гололёд. Гололёд, гололёд, гололёд Целый год напролёт, целый год.
Вобще-то это песенка, а не стихотворение, но это тот редкий случай, когда текст песни лучше читать, чем слушать под музыку. Этот стишок очень хорошо бормотать когда грустно, какбудтобы прям считалочка или заклинание.
Время быть сильным, Да силу не тратить. Время быть вольным, Да вволю терпеть.
От лютой метели Я укрыл твое тело В белом просторном шатре из объятий. Минуты летели И время свистело, Ни духом, ни сном не касаясь проклятий.
Над нами плясали Секиры и сабли, И падали головы в мутные реки. А мы зависали Под сводом сусальным И звезды бросали нам блики на веки.
Все чинно, все гладко, Мой плащ, как палатка И стекла затеплены тканью шинельной. И семя по лавкам, И туго и плавно Ветра заплетают мотив колыбельный:
Спи, идет война. Спи, идет война. Спи, пока идет война.
Но я просыпаюсь, Я в путь собираюсь, Меня не удержишь ни мхом, ни травою. Проснувшимся - горе, И, может быть, вскоре Я стану бессмертным, - ты станешь вдовою.
Плетут экипажи Дорожные пряжи - Сквозь черные сопки, сквозь рваные льдины, За горние кряжи, За братские пляжи, Где воин и ворон - навек побратимы.
Там люди и птицы, Устав суетиться, Расправив кольчугу и сняв оперенье, В крахмальной поддевке, Как мухи-поденки, Все ждут после бани с судьбой примирения...
Плачь, Ярославна, но только не громко. Пой, Ярославна, в степи над обрывом. Видишь, по небу блокадная кромка - Бронзовый купол с пурпурным разрывом.
Плачь, Ярославна, но только не громко. Видишь, по небу, где месяц печаткой, Голубь почтовый несет похоронку - Банный листок с роковой опечаткой.
За страх и за разум Всех скопом, всех разом - Чтоб легче писать поминальные списки. Тревога отстала И снега не стало, Лишь зреют подсолнухи, как обелиски.
Их зерна - как буквы, Как иглы, как угли, Но тянутся к свету подстрочники смерти. И почкой набухшей Дымится на кухне Постскриптум любви в треугольном конверте.
Спи, идет война. Спи, идет война. Спи, идет война. Спи, пока идет...
Время быть сильным, Да силу не тратить. Время быть вольным, Да вволю терпеть.
Впереди колонн Я летел в боях, Я сам нащупывал цель. Я железный слон, И ярость моя Глядит в смотровую щель.
Я шел, как гром, Как перст судьбы, Я шел, поднимая прах; И автострады Кровавый бинт Наматывался на трак.
Я пробил тюрьму И вышел в штаб, Безлюдный, как новый гроб. Я шел по минам, Как по вшам. Мне дзоты ударили в лоб.
Я давил эти панцири Черепах, Пробиваясь в глубь норы; И дзоты трещали, Как черепа, И лопались как нарыв.
Обезумевший слон, Я давил хрусталь, Я сейфы сбивал с копыт. Я слышал, как Телефоны хрустят, Размалываясь в пыль.
И вот среди раздолбанных кирпичей, среди разгромленного барахла я увидел куклу. Она лежала, раскинув ручки, в розовом платье, в розовых лентах, - символ чужой любви, чужой семьи... Она была совсем рядом.
Зарево вспыхнуло, Колпак летит, Масло, как мозг, кипит, Но я на куклу Не смог наступить И потому убит...
И занял я тихий Свой престол В весеннем шелесте трав. Я застыл над городом, Как Христос, Смертию смерть поправ.
И я застыл, Как застывший бой. Кровенеют мои бока... Теперь ты узнал меня? - Я ж любовь, Застывшая на века.
>>149207 Попытался залётный тролляка в Канатреде потроллить, однако получил лейкой скрипкой в нос и «оформил срыгос», хвост поджав и скуля, как собака!
Во, у Каны обратно личный хейтер есть, ни у кого из систричек нету, а у Каны-то есть. Нужны ли ещё доказательства, што Кана - Самая Красивая из Дев Розена?
>>149208 > Попытался залётный тролляка > в Канатреде потроллить, однако > получил лейкой скрипкой в нос > и «оформил срыгос», > хвост поджав и скуля, как собака!