НЕПРЕДСТАВИМОГО ПХЫ ТРЕДВ связи с последними пиздецовыми событиями, а именно - КОВИД, обезумевший рубль, еженедельные хлопки, обнищание населения, ебанутые меры олигархата объявляю открытым НЕПРЕДСТАВИМОГО ПХЫ ТРЕД.И ДА НАЧНЕТСЯ КОРМЛЕНИЕ К ВЯЩЕЙ СЛАВЕ ПХЫ!
…Когда на экране появился Президент, Вера Ивановна и гости, кроме четырнадцатилетнего Владика, встали и взяли наполненные шампанским бокалы. Президента в семье Кузьминых чтили и уважали.- Владька, встань! Президент же! – Вера Ивановна потеребила подростка за футболку, и тот нехотя поднялся.Президент молчал.“Волнуется, наверное”, - подумал Александр Павлович, муж Веры Ивановны, отец семейства и человек труда.Шурин Александра Павловича Михаил нетерпеливо посматривал на запотевшую бутылку водочки. Владька со скучающим видом смотрел в экран сотового телефона, его старшая сестра Нинка пыталась справиться с чрезвычайно сильной и громкой икотой, из-за неудачных попыток надолго задержать дыхание она стала красной и запыхавшейся.Президент молчал и, не мигая, смотрел на празднующих с экрана телевизора.Александр Павлович нервно кашлянул. Михаил почесал небритую щеку. Нинка как-то особенно громко икнула.Президент молчал. Александр Павлович не выдержал президентского взгляда и отвел глаза.“Неужели в отставку подаст?” – Испуганно подумала Вера Ивановна. - “Как Ельцин тогда…”. Она даже захотела перекреститься, но в руке был бокал с советским шампанским, и это ее почему-то остановило.- Ну, чего он тянет-то? – Недовольно промямлил Михаил. Ему хотелось водочки, и молчание Президента его начинало раздражать. – Так ничего не успеем…- Да заткнись ты! - Нервно прервал шурина Александр Павлович, - Может война началась!От такого своего неожиданного предположения отцу семейства стало совсем жутко. Он поставил бокал на стол - аккурат между сельдью под шубой и оливье – принялся нервно стряхивать с себя несуществующую пыль, стараясь не смотреть Президенту в глаза.- Косяк какой-то, - хихикнул Владик. – Запись не ту поставили. Надо же так облажаться. Кому-то будет звездец!Александр Павлович отвесил сыну подзатыльник.- Звездец – это не мат! – Возмутился Владик.Александр Павлович не ответил.- А где это он? - Спросила Нинка кивнув на экран. Только сейчас все заметили, что Президент стоит не на фоне вечернего Кремля, а в каком-то мрачном помещении.“В бункере снимали?” – Лихорадочно подумал Александр Павлович. – “Точна война будет. Вот ведь жопа.” Воевать Александр Павлович категорически не хотел, а, кроме того, боялся за сына.Президент все так же молчал и, казалось, что ничего говорить он уже не намерен, но неожиданно изображение дернулось, потом на секунду исчезло и появилось вновь. Президент заговорил.- Дорогие россияне! Дорогие соотечественники! Заканчивается 2020 год. Этот год был непростым для вас. Непростое экономическое положение, повышение цен и тарифов, неожиданные финансовые трудности и проблемы, связанные с банковской сферой – все это коснулось почти каждого из вас. Я бы мог сказать, что наступающий 2021 год будет лучше, что он принесет нам экономическое улучшение и потерянную стабильность. Но я не буду обманывать ни вас, ни себя…- Вот, сука! – Неожиданно возмутился Михаил.- Дорогие россияне! - Продолжал Президент. - На миру и смерть красна! Это русская народная поговорка ярко и точно характеризует все то, что предстоит вам в ближайшие дни. Я буду краток: 2021 года не будет. После моего обращения на всей территории Российской Федерации, включая Крым и исключаю Воронеж, начнется Кормление личинок Непредставимого Пхы. Я не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что бежать бесполезно. И я прошу вас принять смерть достойно, подобно тому, как это делали наши предки: Святые благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб, Иван Сусанин, семья последнего Императора Николая Второго, Александр Матросов и многие другие…- Чего это он гонит такое? – Владик посмотрел на отца. Александр Павлович, бледный как смерть, механически теребил себя за запястье. Сына он не слышал.Президент, тем временем, уже заканчивал свою новогоднюю речь. Как и обещал, он был краток.- Потратьте эти последние часы и дни на общение с родными и близкими, на изучение нашей родной истории, на занятие зимними видами спорта и на посещение Храмов. И помните: вы отдаете вашу жизнь ради великой Цели, что есть подлинное счастье. С праздником.После последней фразы Президента, празднующие по некой внутренней многолетней инерции подняли бокалы, но чокаться все же не стали. Ясности не было. Зато был отчетливый страх.Президент исчез с экрана. Вместо него на черном фоне начали мелькать какие-то непонятные белые знаки.“Двенадцать”, - отметила Вера Ивановна, глянув на настенные часы. Но вместо ожидаемого боя курантов из телевизора раздался тревожный набатный звон, а за окном раздались первые душераздирающие крики…
Вместо предисловия“... Это не люди. Они выглядят как люди, но это только оболочка. И я говорю не о расовых предрассудках. Тем более что служителем этого культа может стать кто угодно, любой человек. Уничтожив его Личность, стерев все человеческое в душе, и изменив его телесно, эти существа –фанатики Мрачного Кхоло-Р'аада -пополнятряды своего богомерзкого культа еще одним преданным служителем.Ловко приписывают они свои чудовищные зверства другим. Сваливают -до сих пор -на иудеев (а теперь уже и на американцев) похищение детей, хотя Кагалу теперь известно наверняка, что именно в глубочайшие катакомбы Храма 10100100 отправляются десятки тысяч детей каждый год. И не возвращаются. Пропадают, впрочем, и взрослые. Статистика количества пропавших без вести в России чудовищна, как и судьба пропавших...Культ, который его адепты умело, вот уже на протяжение нескольких столетий, маскирует под разновидность христианства, остается невидимыми для всего мира, если не считать туманных слухов и немногих показаний обезумевших свидетелей того, что происходит в храмовых подземельях, созданных не людьми, а гораздо более древними чуждыми нам существами.Агенты богомерзкого культа будь они в черных ритуальных одеждах или в деловых костюмах занимаются одним –проводят в жизнь некий План. И если для Кагала целью является контроль над финансовыми потоками и правительствами стран мира, ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО мира, то для К’хереилла и его служек такой контроль –это лишь средство для достижения совершенно чуждых человечеству задач. Их цель настолько чудовищна, что не укладывается у меня в голове....”Реби Менахем Шмуль “ףעוצמ”
"... подлинное имя Храма называть нельзя. Даже на письме следует обозначать его цифрами: римскими (ХХС) или арабскими (1010100).В 1931 году красные каббалисты Кагала разрушили Храм, проведя соответствующий ритуал очищения. Они полагали, что это сооружение представляло собой лишь одно из напоминаний о древнем темном Культе Мрачного Кхоло-Р'аада, а сам Культ и все его адепты канули в лету. И лишь далеко на далеких островах Океании да в Аравийских пустынях еще слышны его отголоски.Однако, как показало время, они ошибались. Они даже не подозревали, что Культ этот в самом расцвете своих сил, и что сердцевина этого Культа все это время находилась у них под носом. Циклопическая сеть подземных катакомб, раскинулась в этом месте в незапамятные времена, когда человек еще не осознавал себя человеком. В них, как и тысячи лет прежде, проводились чуждые всему людскому ритуалы. На смену загадочным существам прошлого пришли безумные монахи-скопцы, выбирающие себе предводителя, который является воплощением их мрачного Божества.В чем заключается этот Культ? Доподлинно этого никто не знает. Очевидно, что он не имеет никакого отношения к лже-учению Назаретянина, хотя и прикрывается им.Говорят, что Авраам Абулафия изучал и систематизировал все скудные и обрывочные сведения о Культе Мрачного Кхоло-Р'аада. Его записей на этот счет не сохранилось, хотя современники свидетельствовали, что они имели место быть. Агенты Кагала искали их много лет, но так ничего и не нашли, если не считать грубой подделки, обнаруженной в архивах Ананербе.Но и судя по тем устным обрывкам, что сквозь века донесли до нас раввины, нам есть чего опасаться. Ибо где-то "в земных глубинах растет и наливается жизненной силой Нечто по имени Пхы. И Архи-еретик занят его Кормлением..."Что это за Пхы? Что обозначает термин"кормление"? Всего это мы не знаем...Из очерка Исраэля Айнбиндера "עורקיתע"
1.... Да, это был удар по самолюбию и, что гораздо важнее для президента, по рейтингу.Анатолий и Асламбеквыжидающе смотрели на президента, который мрачно рассматривал собственные ногти.-Слушайте, -сказал президент, подняв тусклые глаза на своих кураторов. -Чисто между нами. Зачем это было нужно?-Что именно? -Уточнил Асламбек.-Ты знаешь,о чем я, -нервно проворчал президент. -Я говорю про всю вот эту клоунаду с Советом Федерации, про отмену решения на использование войск.... Зачем им нужно было, чтобы я это сделал? Унизить?-Володя, послушай..., -примирительно начал Анатолий.-Нет, подожди, -перебил его президент. -Все это время, все пятнадцать лет, что я на Месте, я выполняю все просьбы и соблюдаю все договоренности. И что получаю? Они не помогли мне, когда моему положению угрожала опасность...-Володя, в 2011 году тебе ничего не угрожало, -перебил президента Асламбек. -И сейчас тебе ничего не угрожает. Просто скажи, чтобы твои гамельнские крысоловы из СМИ пели другую песенку. Это нормально. Гои любят разные песенки.-Ага, -буркнул президент. -То есть все так просто, да?Анатолий устало вздохнул.-Сейчас на Украине идет противостояние между конструктивной партией и деструктивной партией. И подыгрывать конструктивной партии сейчас выгодно именно тебе. Или ты хочешь, чтобы дивизии Яроша прошлись уже по российской территории? Они могут.Взгляд президента окончательно потух.-Пойми, -Продолжал Анатолий. -Кхереилл тебе не поможет, если ты на это рассчитываешь. У него вообще нет политических интересов... Ты бы общался с Ним поменьше...-Боитесь Его? -Президент издал вдруг неприятный, какой-то диковатый смешок. -Боитесь Кхереилла-то? Да, боитесь. И весь Кагал боится. Даже видеть Его боятся, не пускают вот на Украину. Потому что не понимают, что Он такое есть. И кого Он призывает сюда...Президент умолк. Асламбек и Анатолий некоторое время ждали продолжения, но президент безучастно смотрел в пол."Он сильно постарел." -Подумал Асламбек. -"Но лет пять еще должен протянуть..."
2.... Секретарь принесла кофе и, поставив чашки на столик перед гостями, беззвучно удалилась.Гостями Игоря Ивановича сегодня были врачи. Причем врачи не абы какие. Это были эскулапы с одной стороны наилучшие в мире, а с другой -специальные, ибо обслуживали они всего десяток человек, причем один из их пациентов был фигурой подлинно президентского масштаба.Нет, дорогой читатель, с Игорем Ивановичем ничего не случилось, чувствовал он себя нормально и во врачебной помощи не нуждался. Обсудить со светилами медицинской науки он хотел другого человек -уже упомянутого нами "пациента No1"Главный врач Бункера Григорий Даниилович величественно пил кофе и лениво рассматривал приемный кабинет. Нарколог Андрей (просто Андрей, поскольку молод и европеизирован) с интересом рассматривал самого Игоря Ивановича. Третий врач, специалист по прото-крови -китаец с именем, которое Игорь Иванович так и не запомнил -сосредоточенно изучал чашку с чаем (он не пил кофе и попросил зеленый чай). Чуть поодаль сидел переводчик с китайского.Вообщем-то, он был не нужен. Китаец вполне сносно говорил по-русски.-Я обычно с вами не встречаюсь, -начал Игорь Иванович после обмена вопросами про здоровье и семью, -потому, что доверяю вам. И потому, что из меня врач фиговый. Хе-хе... Но... Меня в последнее время кое-что беспокоит...Игорь Иванович сделал таинственную паузу. Сделал, скорее, по привычке, нежели с целью придать своим словам значительности. Врачи, надо заметить, не оценили.-Что именно беспокоит? -холодно спросил Григорий Данилович, поставив чашку на блюдце.-Да как вамсказать, Григорий Данилыч... Меня беспокоит В.B.-Вы что-то заметили? -Спросил Андрей.-В смысле? -Игорь Иванович колебался. "Могу ли я им доверять?"-Что-то с моторикой? Теряет сознание? -сыпал вопросами Андрей.Игорь Иванович вздохнул.-Да не в этом дело... Послушайте, вы не психологи, конечно... Да В.В. и не подпустит к себе к никакого психолога, но вы все равно врачи. У меня вопрос такой, я бы сказал, психологический: вы не замечали изменений в его психике? В поведении в целом? Такое вообщеможет быть? Просто... -Игорь Иванович жестикулировал рукой, подбирая слова.-Я понял ваш вопрос и разделяю ваши опасения, -строгий Григорий Данилович поправил очки и продолжил. -Применение прото-крови -процесс до конца не изученный. Заключенные, на которых тестировали реагент 9001-P2, показали хорошие результаты. Да, около 2% испытывали в том или ином виде перерождение личности либо просто разрушительные тенденции, похожие на болезнь Альцгеймера. Это очень маленький процент. Но видите ли в чем дело...Доктор отпил кофе.-Все подопытные соблюдали жесткую диету во всех смыслах.-То есть? -Игорь Иванович напрягся, понимая, ЧТО он сейчас услышит.-Они не употребляли алкоголь и наркотики, -сказал Григорий Данилович, интонационно выделив слово "наркотики".Повисла тишина. Игорь Иванович раздумывал. -На самом деле, я и мои коллеги готовим докладную на эту тему, -неожиданно для всех нарушил тишину китаец. -Насколько мне видится: психические изменения уже необратимы и вам, -он посмотрел на ИгоряИвановича в упор, -скоро придется что-то решать...-Сколько есть времени? -Неожиданно для самого себя спросил Игорь Иванович, холодея от внезапно ставшего абсолютно прямым разговора.-Возможно, год, но нужно ограничить прием его "лекарств". -Китаецпосмотрел в свою чашку. -Можно еще чаю?...
Архи-еретик приблизился к обнаженному президенту.-Ты молодец, -сказал Кхереилл, после того как президент поцеловал его руку и сказал тайное Слово. –Все сделал четко. Даже больше, чем Я просил.-Сорок два человека, -зачем-то уточнил президент, хотя понятно было, что Архи-еретик прекрасно знает, сколько Жертв было в Доме Профсоюзов. Он лично проводил ритуал Жертвоприношения.-Зачем ты пришел? –Спросил Кхереилл, пропустив последнюю реплику своего гостя мимо ушей.“Из страха”, -подумал президент, а вслух сказал:-Хочу посоветоваться с ВАМИ, владыка. Что делать? И откуда ждать беды? Кто... -Президент замешкался и замолчал. “Кто ссучился?” –хотел он спросить, но отчего-то не стал.Повисла тишина. Холодное, ничего не выражающее лицо Кхереилла, освещенное тусклым холодным светом, казалось неживым. Мертвые глаза его будто видели президента насквозь.-Хочешь знать, кто иудушка? –Спросил Архи-еретик.-Да! –Выдохнул президент.-К Игореше присмотрись. Он жадный зело. Злато свое сохранить хочет, -Кхереилл начал медленно ходить вокруг президента, отчего последнему пришлось глупо крутить головой. –Не понимает он, ЧТО для России выгодно. Все в деньгах мерит. Ко МНЕ редко ходит. Тебя перестал уважать. Говорит, что ты опьяняешься много...“Херово”, -подумал президент. –“Хотя с тяжелыми надо подзавязать, конечно...-Игореша против Завоевания, -подвел итог Кхереилл. –А значит и МНЕ враг...-И... что делать? –Спросил президент.-Ничего не делай, -ответил Архи-еретик. –Иудушка сам себе могилку выкопает... А ты МЕНЯ слушай и будешь в почете. И никакие грешники тебе не страшны будут...-Так я и так, владыка... -Испуганно затараторил президент. В этот момент Кхереилл (продолжавший кружить вокруг него) остановился за его спиной.-Да знаю Я. Не пугайся. –Неожиданно мягко сказал Кхереилл. –Все знаю Я... Есть у МЕНЯ к тебе просьба...-Слушаю, -насторожился президент.-На Окраине, где бои сейчас идут, организуй мне душ двадцать пять. –Архи-еретик начал поглаживать президента по голове. -Можно без мучений... Они, соколики, в жизни уже намучились...“Ах, это...”, -с облегчением подумал президент. Он хотел, что аудиенция поскорее закончилась. Стоять на коленях на каменном полу он уже устал.-Сделаем, владыка..
>>217914210Блядь, даже в такие треды свой хохлосрач впутать умудряетесь. Уебки. Буду сагать принципиально.
4...Президент сидел за своим рабочим столом в кабинете подземного Бункера No1 и пристально смотрел на лежащую перед ним красную папку. Ничем не примечательная, продающаяся в любом магазине канцтоваров, папка скрывала в себе то, чего президент боялся больше всего на свете -она скрывала в себе Неопределенность. Словно опасаясь заразиться Неопределенностью как страшной болезнью, он вот уже несколько минут не прикасался к папке. Даже убрал руки со стола и теперь нервно поглаживал колени."Вот теперь Стабильность точно кончилась", -подумал президент. -"А Кхереилл был прав насчет Игореши..."-А почему не смогли установить второго? -Спросил он стоявшего перед ним невзрачного полковника специального отдела. -Что там за техническая проблема? Я что-то прослушал...-Стояла персональная "глушилка", -ответил невзрачный полковник, -Поэтому и у первого объекта при расшифровке в некоторых местах лакуны.-Кто это мог быть? -Президент снова уставился на гипнотическую папку.-Скорее всего, кто-то из...эм-м... Кто-то из высшего руководства. -Полковник как-то замялся."Он хотел сказать, что это кто-то из моих "друзей". И он прав", -подумал президент.-Точно, что не действующий из "конторы", -добавил полковник и тоскливо покосился в сторону двери. Ему явно хотелось уйти из этого маленького кабинета, напоминающего роскошную могилу.-Можете идти, -отпустил президент невзрачного полковника, который мгновенно исчез, оставив его с красной папкой тет-а-тет.Президент открыл верхний ящик стола, достал оттуда пару "колесиков" -для прояснения сознания -и закинул их в рот, проглотив не запивая. Посидев несколько минут, барабаня пальцами по столу, массируя виски, разминая пальцы, президент все-таки взял папку и углубился в чтение."Объект 1: И.И.Сечин (код 232-0)Объект 2: неизвестноРАСШИФРОВКАОбъект 1: ... Тут понимаешь... Куда не кинь всюду клин. Ему все равно конец. Ты хочешь, чтобы и нас... (лакуна 1 минута 38 секунд) ...что-то решать.Объект 2: (неразборчиво)(3 минуты 40 секунд)Объект 1: (лакуна 2 минуты 3 секунды) ...саркома кости и рак предстательной железы одновременно. Они сказали тогда, что это очень редко бывает, если вообще бывает. Ну, то есть вообще пиздец. Поэтому и стали прото-кровь применять. Китайские врачи глубоко модифицировали... (лакуна 45 секунд) ...невыносимую боль глушить. Тогда и началось. Он со временем начал все принимать, просто все подряд, понимаешь?"Объект 2: (неразборчиво) (28 секунд)Объект 1: Да конечно не в этом дело, точнее -не только в этом. Никтоза это никого валить не будет, естественно. Проблема в том, что это усугубляет изменения в психике. Ну, мы же говорили с тобой про это... Теперь мой человек в Бункере говорит, что он себя все хуже и хуже ведет: провалы в памяти, странные идеи про... (лакуна 3 минуты 55 секунд)Объект 2: (неразборчиво) (1 минута 23 секунды)Объект 1: (лакуна 2 минуты 6 секунд)[помехи 44 секунды]Объект 1: ...Я понял так: специалисты сказали, что человек с прото-кровью в некотором смысле мертв и клетки мозга... (лакуна 1 минута ровно) ... Деградация личности непредсказуема, но неизбежна. А если он бросит, так это еще хуже -считай наркоман, который... (лакуна 23 секунды) .... дикая боль и понимание, что скоро помрешь. Короче, это пиздец полный.Объект 1: (неразборчиво)(1 минута 12 секунд)Объект 2: Я согласен. В этом случае всем будет выгодно... (лакуна 56 секунд) ... Конечно они волнуются -у самого главного человека компот в голове. Тут любой волноваться начнет. Поэтому я с ними переговорю, все объясню, думаю все будет нормально. Надо решать как можно быстрее...[помехи 2 минуты 32 секунды]Конец расшифровки""Вот и все, Игореша." -Подумал президент, брезгливо отодвигая от себя красную папку. -"Теперь "что-то решать" буду я. Вот только торопиться я не буду... "
5.... они вышли, оставив их один на один. Главы обоих государств прекрасно владели немецким языком, поэтому переводчик также не требовался.-Итак? -президент напряженно всматривался в спокойное и добродушное лицо Дидье Буркхальтера, президента Швейцарии, председателя ОБСЕ и, что самое главное, представителя Объединенной Комиссии Семей (в России их называли Кланами).—Владимир, -Дидье всегда делал ударение на последний слог, что очень раздражало президента. -ОНИ просили бы вас прекратить приготовления.—Как... это?... Подождите минуту. А что случилось?... -Президент ожидал кое-каких новых условий, но не полного отката. Если ОНИ "просили", то это означало, что ОНИ просто-напросто запрещали. И перечить ИМ не следовало.—Ну... Это плохо для бизнеса. Это никому не нужно. -Буркхальтеру явно не хотелось ничего объяснять."Знаю я, что ты про меня думаешь", -злобно подумал президент. -"Что я дикарь КГБ-ешный, совок и все такое. Но ведь это не повод вот так разворачивать!"—У меня уже все готово. -Прошипел президент. -Кхереилл ждет. И что? Просто сдать назад? Можно я хотя бы...—Владимир, -внезапно лицо швейцарца стало холодным и жестким. -Вы, пожалуйста, прекратите любые шевеления. Кхереилл это ваша проблема. Вы что-нибудь придумаете, я уверен. Взорвите метро или еще что-нибудь, чтобы его успокоить. Не мне вас учить. И сами успокойтесь. Дочери ваши в Германии себя отлично чувствуют. Им ничего не угрожает. Как и вашим деньгам... -Швейцарец выдержал паузу и уточнил, -Мы поняли друг друга?...—Да, -глухо сказал президент.Буркхальтер встал из-за стола и, засунув руки в карманы, медленно ("Как хозяин, а не гость" -отметил президент) прошелся туда-сюда по просторному кабинету, о чем-то раздумывая.—Сделайте заявление публично, -сказал он, не глядя на президента, который чувствовал себя будто оплеванным и мрачно смотрел на швейцарца. -Чтобы ОНИ услышали, что все нормально. Услышали от вас..
президент не знал, из какого дерева этот стол сделан, но про себя ассоциировал его именно с дубом. На этом столе стоял современный, казавшийся верхом изящества компьютер-моноблок, в монитор которого внимательно смотрел Архи-еретик, периодически манипулируя мышкой и что-то нашептывая.Президент терпеливо ждал, стоя у двери. В этот раз его не призвали. Он попросил встречи сам, так как имел одну просьбу лично к Кхереиллу. Впрочем, ждать, причем, терпеливо, приходилось всегда. До тех пор пока Архи-еретик не начнет говорить, надо было молчать и не проявлять никак своего присутствия. Таковы правила. И пока что Кхереилл молчал.Президентбыл бос и одет во власяницу, поэтому не выделялся среди других обитателей Катакомб. Разве что испуганные глаза и резкость движений выдавали в нем постороннего, так как местные монахи и служки, во всяком случае, те, которых он видел, не проявляли обычно никаких эмоций и в целом производили впечатление отталкивающее. Какое-то презрение исходило от них, хотя в чем это выражалось, президент ответить себе не мог. Он просто это чувствовал.“Наверняка сидят на чем-то”, -думал президент. –“Иначе тут не выжить”.В сотый раз оглядывая келью, он удивленно обнаружил на стене икону, которой минуту назад там не было. Или он ее почему-то не замечал. Икона эта, на самом деле, мало напоминала икону в обычном смысле этого слова и была похожа скорее на картину с выставки современного искусства. Но в таком месте кроме икон, как справедливо полагал президент, быть вообще-то ничего не могло. Значит это и была икона.Икона была маленькая и, видимо, довольно старая. Изображение на ней еле проглядывало. Президенту удалось различить парящего в воздухе человека с четырьмя руками. Две дополнительные руки были на месте ног, которых соответственно не было вовсе. Вместо головы и лица был какой-то косматый силуэт, над которым, тем не менее, присутствовал нимб.-Итак. Зачем пришел ко Мне? -наконец спросил Архи-еретик, не поворачивая головы.От неожиданности президент вздрогнул, затем встал на четвереньки и подполз к Архи-еретику. Тот вальяжно протянул ему руку, которую президент поцеловал. После этого -так же на четвереньках, но уже пятясь -он прополз обратно к двери, где встал в полный рост и, наконец, ответил:—С просьбой, владыка.—Говори. –Велел Кхереилл.—Двадцать пятого мая будут выборы. Надо как-то... -только начал было президент.—Хватит, -лениво махнув рукой, оборвал его хозяин кельи. –Я все понял. Ты хочешь смертей?—Да.—Но сам не можешь?—Нет возможности.Кхереилл встал из-за стола и, повернувшись лицом к президенту, внимательно посмотрел ему в глаза.—Ты знаешь позицию Кагала насчет Окраины? –спросил Архи-еретик.—Они... Мне сказали не вмешиваться..., -робко ответил президент.—А ты все-таки хочешь вмешаться? –с неожиданным интересом спросил Кхереилл.—Я подумал, что этого хотите Вы, владыка? –схитрил президент, напустив еа себя особенно смиренный вид.Архи-еретик усмехнулся.—Кагал –это просто грешники и богоотступники, их приказы МЕНЯ не касаются. Но Я не собираюсь ссориться с Ними из-за такой ерунды как твоя гордыня, -Кхереилл развернулся и направился к своему дубовому столу.Президентиспытывал в этот момент целую гамму негативных эмоций, но изо всех сил старался этого не показывать. Читать мысли Кхереилл вроде бы не умел. Во всяком случае, хотелось в это верить.—Впрочем, есть кое-что, что можно использовать как раз к этому случаю. -Хозяин кельи сел за стол и зачем-то задул одну из свечей. -В этот день будет один Ритуал. Пожалуй, МЫ его ПРИВЯЖЕМ к этим твои выборам. Все-таки ты МОЙ крестник, помогу тебе. –Архи-еретик снова углубился в компьютерную реальность монитора. –Феофил тебя проводит, объяснит что да как...*...Длинный и извилистый коридор наконец закончился дверью. Дверь была большой, железной и, судя по внешнему виду, очень старой.Монах Феофил, сопровождающий президента, приложил ладонь к двери и на несколько секунд закрыл глаза. Затем он выбрал из связки ключей, которая болталась у него на поясе, самый большой. Ключ тяжко провернулся в замочной скважине, издав отвратительный металлический скрежет. Сама же дверь отворилась на удивление легко и плавно.За дверью была просторная, но абсолютно пустая комната с одиноко горящей лампочкой под потолком. С противоположной стороны от входа в комнату была еще одна металлическая дверь, наподобие той, что Феофил открыл только что. Назначение такой комнаты-тамбура было туманно. Феофил открыл вторую дверь, и, пропустив вперед президента, зашел в следующее помещение сам...То, что президент увидел за этой второй дверью, мягко говоря, шокировало.—Это... Что это такое?—Это Пастбище, -меланхолично ответил Феофил, будто считая, что это исчерпывающее объяснение.Тускло освещенное помещение напоминало средних размеров бассейн. Воды в этом “бассейне” не было, зато там были некие существа. Было их, как показалось президенту, около трех десятков. Сначала он не понял, кто это, но приглядевшись...—Это человек-свинья? –заплетающимся вследствие шока языком спросил он Феофила. Когда-то президент читал книгу о пытках и казнях народов мира. В той книге он прочитал про экзекуцию под таким неблагозвучным названием. Смысл ее был в том, что осужденному на смерть выкалывали глаза, отрезали нос, язык, конечности (ноги —по колено, руки —по локоть), прокалывали барабанные перепонки и отрезали уши, кастрировали. При этом останавливали кровотечение, чтобы человек не умер преждевременно. Автор, правда, утверждал, что человек преждевременно все-таки умирал: от потери крови или от болевого шока.—Мы их никак не называем. –Ответил Феофил и спрыгнул в “бассейн”. –Хотя это похоже на то, что ты имел в виду.В Катакомбах все называли друг друга на “ты”.-Но это не пытка. –Продолжал Феофил. -Это своего рода награда, ведь все они -праведные прихожане. И заслуживают особенной гибели.... Все ампутации делаются под наркозом. Потом все тщательно залечивается. Им даже витамины колют. И зачем-то полностью удаляют волосы со всего тела. Служки намазывают их ароматным маслом.Упоминание масла заставило президента прислониться к стене и на несколько секунд закрыть глаза. "Они просто ебнутые. Полностью" -со страхом и брезгливостью подумал он. Он глубоко вздохнул, досчитал до пяти и открыл глаза. Монах тем временем вполне по-хозяйски прохаживался между искалеченных людей. Те лежали, ползали, некоторые вполне органично перемещались на своих обрубках, один поедал что-то кашеобразное из большой алюминиевой миски.—Зачем мне это показывать? -спросил президент.Феофил присел возле одного из обитателей Пастбища, который лежал на боку и что-то жевал, издавая то ли стон, то ли рычание.—Было повеление -разъяснить Ритуал, -ответил он президенту. -Это участники. Они приготовлены к Ритуалу.—К какому? –Президент старался не смотреть на Пастбище, но не мог удержаться, он вновь и вновь удовлетворял болезненное любопытство.—Двадцать пятого числа их пожрет одна из ЛичинкокПхы. Они могут стать двойниками твоих врагов.—Ясно. –Президент не стал уточнять, что это за личинка. Больше всего он хотел сейчас оказаться на поверхности, где светит солнце и ветерок колышет зеленую травку. И забыть про все увиденное.—Пхы беспредельно могуч. Он может исполнить твою просьбу. Если захочет. И если ты будешь очень усердно молиться... Но может и не захотеть.В конечно счете, ему все равно. Тем более, что он еще глубоко...Феофил находился уже рядом с другим калекой. Тот сидел, прислонившись к стенке “бассейна”, и непрерывно дергал головой, не издавая при этом не звука.—Тихо, тихо, -успокаивающе шептал ему Феофил и гладил по изуродованной голове.—Он ведь не слышит ничего, -нервно бросил президент.—Они доброго человека чувствуют и успокаиваются, -уверенно парировал Феофил. Калека действительно успокоился.У президента сильно кружилась голова то ли от царящей здесь вони, то ли от безумия происходящего.—Личинки Пхы приходят оттуда, -сказал монах и указал на противоположную стену.Никакой двери, откуда могли бы прийти эти пресловутые личинки, президент не заметил, но потом понял, что вся стена представляет собой огромные, титанического вида ворота. На них висел такой же циклопического размера засов. Кроме того, они были густо исписаны какими-то загадочными символами.
треть в стену. И не думать ни о чем. Я поймал себя на мысли, что стал похож на Урода. Он ведет себя точно также. Молчит он не потому, что не может говорить. Нет, просто ему противно произносить какие-то, бессмысленные, в сущности, звуки.31 ИЮНЯ. Пусть будет несуществующее число. Какая разница? Здесь нет чисел. Никаких. Сейчас я пишу эти строки, а Урод, открыв дверь, заносит старую эмалированную темно-зеленую тарелку с какой-то белой кашей. Обычный рацион. Ставит на пол. Рядом ставит кружку сводой. Смотрит на меня своим ничего не выражающим взглядом. И уходит.Раньше Урод пугал меня. Очень высокий и очень худой, он, тем не менее, обладает гигантской силой. Урод всегда голый, синюшного цвета, без сосков и половых органов —на их месте едва заметные шрамы. Больше всего пугают его руки и ноги. Руки его непропорционально длинны. Они трехсуставные, с длинными цепкими (как я убедился на своем опыте) пальцам. Ноги Урода обычные по длине, но какие-то отекшие и водянистые, опутанные толстыми синими венами. Это, впрочем, не мешает ему проворно на них перемещаться. Лицо Урода вполне обычное, худое, часто с кровоподтеками, будто кто-то его периодически бьет. Вот и все, что можно про него сказать. Ах да, еще он лысый, полностью лысый, волос на нем нет нигде.Раньше Урод пугал меня. Сейчас нет. Что он может сделать мне? Убить? Меня это не пугает. Причинить боль? Ему это абсолютно неинтересно. И я это знаю. Ему вообще не интересно существовать, как и мне теперь.32 ИЮНЯ. “Саша”. “Са-ша”. “Ша-Са.” “Ша”. “Ш”.Сегодня я окончательно понял, что не ассоциирую себя с этим набором звуков. Впервые за много месяцев нахождения здесь я рассмеялся. Урод безучастно наблюдал за мной из темного коридора.—Представляешь, —обратился я к нему, чего не делал несколько недель, –я называюсь “Саша”. Якобы звуки, которые я выдуваю через рот, как-то связаны с этой Плотью. Ты представляешь?Урод не отвечает. Уходит куда-то вглубь коридора.300000 ИЮНЯ. Ха-ха, неожиданно, да? Я сам удивился своему смеху. Он прозвучал фальшиво, словно привычка, и даже не привлек внимание Урода.На самом деле, я не писал всего пару дней. Перечитав все, что я писал до этого, я понял, что не описал “процедуры”. Забыл про них, как про что-то естественное и будничное.“Процедуры” начинаются с того, что я засыпаю. Крепко засыпаю. Непонятно отчего. Наверно подмешивают что-то в еду или распыляют в воздухе. Теперь мне это неинтересно. Потом я, естественно, просыпаюсь. Я обнаруживаю себя привязанным к операционному столу, но почти сразу меня снова усыпляют, и после этого я просыпаюсь уже снова в своей камере. Что-то со мной делают, но что —загадка.Либо же я прихожу в себя в небольшом зале с грубыми деревянными скамьями и столами. Обычно я там один. Иногда рядом сидят другие, такие же как я, но мы не общаемся, потому что испытываем равнодушие друг к другу.Перед нами выступает Батюшка К'хиприанх. Ему помогают служки, одетые в полуистлевшее тряпье, перемотанное веревками. Сам он чист и опрятен. И всегда жутко улыбается. Обычно он читает какую-то старую заунывную книгу. Слушать ее скучно, потому что читает он ее на непонятном языке. Язык неприятен. Он напоминает одновременно хрипение, шипение и некое подвывание. Иногда, очень редко, он переводит то, что прочитал.—Словно плесень покроют они поверхность планетоида, —громогласно, низким пронизывающим голосом читает Батюшка, —Тогда вызревает Пхы и призывает их. И они идут к нему. Пляшут они и веселятся. И славят Неимоверного Пхы. Ибо от плоти его. И он прощает им грех их. А грех у них един —грех Плоти. ИбоПлоть есть сласть...А иногда К’хиприан просто бьет в гигантский барабан. Барабан этот, судя по всему, очень древний. Метра четыре диаметром. Батюшка достает что-то вроде деревянной палицы и начинает монотонно бить в барабан, извлекая очень низкий жуткий звук. Одновременно он напевает что-то заунывное на своем непонятном языке. Час, два, три, четыре —это может продолжаться очень долго. Заканчивается это всегда тем, что я засыпаю, усыпленный барабаном, и прихожу в себя уже в своей камере.Может все это только сны? Может я просто снюсь Неимоверному Пхы?1 АВГУСТА. Надоел июнь, пусть приближается осень.Как я попал сюда? Вроде бы пришел на собрание молодежной религиозной организации. Хотел подняться среди человеческой общины на религиозной теме, чтобы добывать много пищи и самок.Я действительно этого хотел? —это я с удивлением спрашиваю самого себя. Те желания от меня также далеки, как желания какого-нибудь насекомого. Они абсолютно чужды моей нынешней сути. И даже не вызывают смеха.Кажется, это движение называлось “Радикальные христиане-трансгуманисты” или что-то вроде этого. Потом были какие-то выезды на природу, шашлыки на берегу озера. Потом какие-то лекции, куда приезжал президент, какой-то бородатый профессор из МГУ и Наш Пастырь Кхереилл, Безумный и Веселый. Потом был первый спуск в Подвалы. Он же последний. Потом было Посвящение.Я заметил, что могу специально забывать. Так сказать, очищать свой ум от воспоминаний. Сейчас я запишу все это на листок бумаги и удалю из памяти навсегда. Все, кромеПосвящения. Это важно. А вот остальное... Я понял, что не люблю мельтешение воспоминаний. Они мешают погружаться в Тишину.2384872 АВГУСТА. Я заметил, что начинаю Знать. В голове появляется информация. Информация о Мире и обо Мне. Будто кто-то загружает ее в меня. Как в компьютер. Это даже приятно.1 СЕНТЯБРЯ. Наступила осень. А ведь я всего лишь накарябал несколько символов на кусочке бумажки. И сменил время года. Слово поистине есть Древнейший Хаос, ибо есть Первопричина и Объяснение.Откуда это? Развеэто подумал я? Впрочем, не имеет значения.3 СЕНТЯБРЯ. Я вдруг понял, что скоро покину келью. И стану Служить. Испытываю ли я радость? Нет. Мне все равно. С другой стороны, Служение —это единственное, что имеет хоть какой-то смысл. Потому что связано сПхы.8 СЕНТЯБРЯ. Сегодня Урод привел ко мне ребенка. Мальчика лет пяти. Мальчик забился в угол и смотрел на меня. Когда заходил Урод, мальчик начинал судорожно всхлипывать. Видимо, Урод до этого мучил его, чтобы добиться Состояния.Мальчик молча сидел в углу всю ночь. Он боялся. Я молчал и ничего не делал, только рассматривал маленький дрожащий кусочек Плоти. Я хотел немного помучить его, но, покопавшись в себе, понял, что мне это неинтересно. Утром Урод забрал ребенка. Видимо, его используют для Кормления.ОНИ хотели посмотреть, что я буду делать с ребенком, как отреагирую. ИМ понравилось мое Безразличие. А значит,скоро я начну спускаться по Лестнице...
8. ...Невыносимо страшно погружаться в ревущую сумрачную пустошь мертвых площадей и проспектов, где бьётся жуткий пульс Парада: смертельный ужас охватил юношу при мысли, что ему придётся услышать собственными ушами первозданные ритмы Космоса и шумы Хаоса, таившиеся до поры в неведомых глубинах -Древнюю и Вечную Песнь Победы и Боли, что под бой тысяч барабанов заунывно тянут Кхабб-Зуон и Алефф Л'ерхщенк'Кхо....Даже сейчас он чувствовал чудовищную низкую вибрацию –слишком хорошо догадываясь, что за ней кроется. В день Шабаша космический пульс достигает населённых миров, сзывая Посвященных в катакомбы на страшные победные обряды, назвать которые не дано смертному, а там, где правят кровавые Монархи, помазанные на царство Иными, население силой или мороком сгоняется к капищам и богомерзким Храмам. Словно пораженные умственным недугом стоят миллионы и внемлют богопротивным речам Черных Пастырей....Множество тайных гимнов основано на подслушанных у вечности ритмах, но человеческое ухо не способно вынести их во всей первозданной полноте, поэтому всякий, слышащий их бежит прочь или ищет забвения в бутылке крепкого виски...
9....Страха не было. Точнее он был задавлен каким-то грандиозным спокойствием, будто насекомое булыжником. Коля ощущал, что не только страх, но и вообще все эмоции будто отделены от мыслей некой непреодолимой стеной. Впрочем, мыслей тоже особо не было. Было Умиротворение. Странное, но, в целом, даже приятное состояние. Коле было всего семь лет, но этого возраста достаточно, чтобы делать определенные умозаключения, например о том, что Умиротворение связано с таблетками, которые его заставляли пить.Он смутно помнил, что уже, будучи в таком состоянии, он и другие дети примерно его возраста спускались куда-то в подвал по бесконечной, казалось, лестнице,а потом долго ехали на большом лифте в какие-то трудно представимые глубины. Лифт был старый, вместо дверей была складная деревянная решетка. Потом решетка исчезла...... Коля очнулся в комнате, напоминавшей больничную палату. В подобной палате он лежал как-то с бабушкой, когда у него болел живот. Сходство усиливалось тем, что в его маленькую ручку была воткнута игла стоящей рядом медицинской капельницы. Прямо на стене –напротив Колиной кровати –висел большой плазменный телевизор. По нему непрерывно показывали мультфильмы. Окна в палате не было.В палату зашел доктор. Коля не был уверен, что это доктор, но решил, что, скорее всего, это он.Доктор был неприветлив. Он молча осмотрел мальчика, после чего некоторое время ковырялся в планшете, видимо, что-то записывая. Потом он сфотографировал ребенка.-Доктор, -позвал Коля. –А где моя мама?-Ей пока нельзя к тебе приходить. –Сухо ответил доктор. –Ты заразен. Но если будешь хорошо питаться, то скоро ты поправишься и увидишься с ней.Позже принесли еду.Еды было много. Лысый санитар, который как и доктор, не представился, сказал, что нужно много есть. Коля ел. Еда была однообразная и странная: густая похлебка, много хлеба, халва и что-то совсем незнакомое.-Что это такое? –Спросил как-то Коля.-Это гусиная печень, -лениво ответил санитар. –Очень дорогой и питательный продукт. Ешь.Колю каждый день взвешивали, ставили уколы и давали таблетки. На этом лечение заканчивалось. Иногда Коля ловил себя на мысли, что скучает по родителям или, что хочет поиграть с другими ребятами, которых, он помнил, должно было быть много в этой же “больнице”. Но все это было мимолетно, Коля снова погружался в Умиротворение, в котором полностью отсутствовали беспокойные желания и волнения.Иногда к Коле приходил смутно знакомый пожилой лысоватый мужчина, который давал ему сладости. Сладости Коля, находясь в больнице, полюбил очень сильно, хотя прежде сладкоежкой не был. Мужчина гладил мальчика по голове, вкрадчиво задавал ему разные вопросы.А потом просил “поиграть” –снимал с мальчика рубашку, клал его на кровать и начинал целовать живот. Поцелуи переходили в легкие полизывания и покусывания, мягкие поглаживания и щепки. Длилось это недолго. Вкрадчивого мужчину начинало слегка трясти, он издавал ысокий стон, после чего минуту дышал Коле в живот, закрыв глаза. Потом гость вставал, холодно, будто с осуждением смотрел на мальчика и уходил.-Какой-то он у вас совсем аморфный, -как-то донеслось до Коли из коридора, куда после очередного посещения вышел пожилой мужчина. Ему ничего не ответили...Мультики по телевизору, как заметил Коля, периодически повторялись, но он уже совсем не смотрел их. Интерес к мелькающим картинкам пропал полностью. Гораздо интереснее было закрывать глаза и чувствовать некие гулы и вибрации, появляющиеся непонятно откуда, но дающие ощущение легкости и полета "вне тела".Как-то раз в палату к Коле зашел его “доктор” и незнакомый маленький старенький человечек в черном одеянии с капюшоном на голове, перепоясанный толстой веревкой. Они внимательно осмотрели мальчика, потом взвесили уже изрядно растолстевшего Колю на весах, всегда стоявших в углу палаты. И, судя по всему, остались довольны.-Готов? Отправлять для Кормления? –Спросил “доктор”.Маленький человечек кивнул..
10.“...Открыв глаза, Егор увидел себя.Он очнулся то ли в маленьком зале, то ли в очень большой комнате. Напротив него находилось большое, почти во всю стену зеркало. Зеркало это было очень старым. Егор понял это, потому что слышал, что стекло со временем может деформироваться и "стекать" вниз. Зеркало напротив искажало изображение именно так, наплывами.Об этом Егор подумал лишь краешком своего сознания, потому что остальная его часть пыталась понять, что происходит. А происходило что-то странное и неприятное.Егор обнаружил себя привязанным к деревянной стене. Ноги его были стянуты вместе кожаными ремнями, уходящими в стену, а руки по разные стороны такими же ремнями были прикреплены к этой стене в трех местах. Еще один такой же стягивал грудь. Благодаря такому количеству ремней Егор мог висеть, что он и делал, будучи без сознания. В целом, он напоминал изрядно растолстевшего Иисуса. Если бы тот вел крайне нездоровый образ жизни, то наверняка выглядел бы подобным образом. Сходство усиливалось еще и тем, что Егор был абсолютно гол. В отличие от Христа, на нем не было даже набедренной повязки.“Что это за херня?” –Панически думал Егор, ошалело рассматривая то свое изображение, то низкий потолок с рядом лампочек накаливания. Никаких гипотез в голову не приходило. Слово “похищение”, буквально стоявшее перед глазами, тоже ничего не объясняло.Егор почувствовал, что в помещении кто-то есть.-Кто здесь? –Почему-то очень тихо сказал Егор, будто боясь шуметь. –Что вам надо?Раздались негромкие шаги. Перед Егором появился монах. Или, во всяком случае, некто переодетый в него.Когда-то давно Егор читал книгу о монашеских орденах средневековой Европы с подробными иллюстрациями. Стоявший перед ним монах напоминал раннего францисканца –такой же серый хитон, подпоясанный веревкой. Внешность его была крайне отталкивающей. Старый, абсолютно лысый, со странным старушечьим лицом и пустыми глазами, он мгновенно внушил Егору страх и какое-то отвращение.-Как тебя зовут? -Спросил монах высоким скрипучим голосом.Не смотря на хамоватое обращение на “ты”, вопрос этот прозвучал настолько казенно, что Егор ответил почти автоматически.-Холмогоров Егор Станиславович.Монах никак на это не отреагировал. Внимательно посмотрев Егору в глаза, он удалился в ту часть комнаты, которая была не видна.-По какому..., -начал было Егор, но замолчал.“По какому праву меня задержали?” –хотел сказать он, но тут же понял, что это прозвучит глупо. Он явно находился не в полиции.Монах продолжал возиться где-то вне поля зрения Егора.“Господи, Как же мне страшно”, -Егор чувствовал, что вот-вот разревется как ребенок.Лицо его, которое он наблюдал в зеркале, при этом было на удивление спокойным.
Сколько прошло времени, сказать было трудно. В абсолютной тишине и безмятежности этого места, время, казалось, теряло свою значимость. Егору казалось, что прошел примерно час. В течение этого времени, он уговаривал невидимого ему монаха отпустить его, требовал объяснений, сулил денег, угрожал. Тот никак на это не реагировал. Время от времени он что-то шептал, но обращался явно не к своему пленнику, так как странный гортанный язык был Егору не знаком.*Когда Егор уже прекратил свои попытки договориться, монах неожиданно снова оказался перед ним. Теперь он был одет в черный саван, украшенный какими-то надписями и распятиями. Выглядел он по-прежнему жутковато и гротескно.-Надо тебе, соколик, исповедаться. –Сказал монах и нежно погладил Егора по щеке, потом провел пальцем по губам и шее. Почему-то из-за этих, с позволения сказать, нежностей, что-то в Егоре надломилось, и он начал рыдать, судорожно вдыхая воздух.-Поплачь, поплачь, -шептал монах и гладил его по голове. –Легче станет.Егор плакал и шмыгал носом. Ему стало очень жалко себя.-Доченьку-то свою мнешь? –Спросил вдруг монах.-Что? –Егор моргнул.“Откуда он...”
-Ах, ты пидор! –Взревел Егор. –Развяжи меня, сука!Монах продолжал гладить Егора и что беззвучно шептать.-Помогите!! –Заверещал Егор.Монах поморщился.-Не кричал бы ты Егорушка, никто тебе не поможет. Мы глубоко под землей.-Помогите, блядь! –Снова закричал Егор. Скорее назло монаху, нежели считая, что ему действительно кто-то поможет. –Люди!Монах внимательно слушал, как Егор кричит и совсем не пытался это пресечь. Через некоторое время Егор выдохся и сорвал голос.-Помогите! –сипло крикнул он в последний раз и замолчал.-Исповедоваться надо, -сурово, уже безо всякой нежности сказал монах. –Времени мало, Никодим скоро масло принесет.-Пошел. Ты. На хуй. –Медленно и четко произнес Егор. Он хотел плюнуть в монаха, но решил, что это глупо. Ему хотелось выглядеть умно даже сейчас.Кастрат был очень грязным и почему-то голым. Кроме того он был еще и слабоумным. И у него полностью отсутствовали зубы, хотя на вид он был еще довольно молод. Как и монах, он был абсолютно лысым, а может и более того –на его теле вообще не было ни одного волоска. Монах Егор голым не наблюдал.Кастрат пришел сразу после того, как ушел монах.-Ща... Ща..., -все время повторял слабоумный и улыбался.Он обмазывал Егора каким-то маслом, напоминающим оливковое, но имевшим странный, какой-то гниловатый запах.Поначалу Егор дергался и орал на дурачка, пытаясь его отогнать, но тот только улыбался беззубым ртом и продолжал мазать его тело. В конце концов, Егор сдался и безучастно смотрел за происходящим в зеркало."А ведь он делает это уже не в первый раз?" -подумал Егор, наблюдая за процедурой.Через некоторое время кастрат, видимо, посчитал, что достаточно измазал Егора мерзким маслом. Он удовлетворенно похлопал себя по ляжкам.-Ща..., -кастрат направился в дальний угол комнаты.Как оказалось, там был довольно большой квадратный люк. Откинув массивную крышку, кастрат перестал улыбаться. Он попятился, не отрывая глаз от прямоугольного черного отверстия.-Ща, -мрачно сказал кастрат и поспешно удалился, заперев за собой дверь на тяжелый, судя по звуку, засов.Казалось, что Егор находится в этом помещении уже много дней. Время тянулось бесконечно долго. Егор очень устал стоять. Тело с непривычки болело.
“Это извращенцы”, -думал Егор. –“Будут ебать. Это ничего... Главное, чтобы не убили... Как же с ними договориться? Как?...”Размышления Егора прервал еле слышный звук. Звук доносился из люка, открытого кастратом. Егор прислушался. Звук повторился. Описать его было крайне сложно. Больше всего он походил на некий стонущий вздох, который иногда издают зевающие люди. Но на человека это похоже не было.Егор как завороженный смотрел на люк. Ощущение реальности происходящего практически полностью его покинуло."Сейчас будет еще..."Следующий звук, донесшийся оттуда, был похож мяуканье кошки. Точнее на то, как его изображает человек. Он повторился трижды.-Кто здесь? –прошептал Егор, с ужасом глядя на черный прямоугольник неизвестности.Наступила тишина, а через минуту из люка стало доноситься некое похрустывание и чавканье, которое становилось все ближе...”
11.Он не испытывал чувств. Во всяком случае, в том смысле, который вкладывали в эти слова люди. Его нечеловеческая природа была далека от белковых соединений и нейронных связей, а, значит, была бесконечно чужда человеческой телесности, которая и порождала все эти жалкие, непонятные для Него эмоции и тревоги.Но что-то отдаленно похожее Он иногда все-таки испытывал. Это можно было бы назвать тоской, что, впрочем, было бы чистой условностью. Может ли испытывать тоску Серый Туман? Спросить об этом было не у кого. Самые мудрые Жрецы различных рас и времен, которых он встречал и в которых потом облачался, не смогли бы ответить. Ответить, пожалуй, смогли бы Древние. Но Он –даже Он! –для них всего лишь бессмысленная протяженность и длительность. Ибо Древние есть абсолютное Иное и Непостижимое.Он все же тосковал по тому далекому времени, когда был Центром Сатурнианского Шестиугольника, созданного Управителем для первичного ритуала. Шесть миллионов лет Он Серым Вихрем кружился в центре Священного Гексагона, уходя на многие сотни километров вниз –к первичной точке Сатурна. Этот фундаментальный Танец был Им, а Он был этим Танцем. Кусочки протоплазмы, что появились на свет спустя миллионы лет и получившие название “люди”, могли бы сказать, что Он был счастлив тогда...Но Управитель следовал своему Плану. И потому отправил Его в жалкий мир хрупких оболочек. Возможно, что люди назвали бы это Грехопадением...... Архи-еретик находился в самой низшей точке Катакомб. Он стоял на краю Бездны. Бездна молчала. Молчала долго, так долго, что Кхереилл, незаметно для самого себя, погрузился в воспоминания о навсегда оставленном Сатурнианском Гексагоне, что был его колыбелью. Снова и снова Он проносился вихрем посреди ледяных газов. Снова и снова чертил собою замысловатый узор. Снова и снова танцевал под музыку Первопричины...Но воспоминания были прерваны, так как Бездна все же начала “говорить”. Она разразилась еле слышными странными звуками, похожими на искаженные человеческие крики, смешанные со скрежетом металла и гулом странного подземного ветра. Архи-еретик подошел к самому краю и посмотрел вниз. Где-то там в невообразимых глубинах Пхы порождал своих личиноки готовился к пробуждению...
12.... Это были, конечно, никакие не дети. Они были похожи на детей, Они пытались притворяться ими, но что-то их выдавало.“Дети бы играли и радовались”, -подумал президент. –“А эти молча смотрят”.“Дети” находились в его рабочем кабинете, дверь в который была открыта. Сам президент сидел на диване в комнате для гостей. Оттуда была видна та часть кабинета, где стояли “дети”. Никакая сила не смогла бы заставить президента сейчас войти в свой собственный кабинет. Ведь там были Они.“Они бы хотели, чтобы я к ним зашел”, -что произошло бы, зайди он в кабинет, президент представить не мог,но знал, что делать этого нельзя. Желания этого, впрочем, не было и в помине.“Хорошо, что Они выйти оттуда не могут...”, -в который раз подумал президент.“Дети” стояли совершенно неподвижно, что выглядело неестественно и, как казалось президенту, мерзко. Девочка периодически неестественно широко зевала, при этом, не закрывая желтых глаз и не отводя их от президента. Мальчик иногда что-то беззвучно говорил и как-то странно подмигивал, словно кто-то невидимый начинал мять его лицо.-Они с того самолета?–Спросил президент.Ответа не последовало. Президент некоторое время вслушивался в ватную тишину Бункера.“Кого это я сейчас спросил? Я же здесь один”, -президент оторвал взгляд от "детей" и обернулся. Из настенного зеркала на него смотрели собственные испуганные глаза.“Слишком много вколол?” –спросил себя он себя, тревожно потирая предплечье. –“Вроде нет, как обычно”.Девочка тем временем ушла вглубь кабинета, и президент потерял ее из вида. Мальчик опять принялся что-то говорить.“У него морщины”, -подумал президент. –“Вот в чем прокол. Даже не морщины. А складки... Будто маска”.Раздался мелодичный звонок. Это звонили во внутреннюю дверь Бункера, отделявшую личные помещения от большой прихожей. У того, кто позвонил, имелся ключ, а звонок был уважительным предупреждением.-Входите, -сказал президент, накрыв разложенные перед ним на журнальном столике принадлежности для инъекций газетой.Вошел Песков. Вошел и стал молча смотреть на президента, будто ожидая чего-то.Президент теперь водил головой туда-сюда, стараясь смотреть на своего пресс-секретаря и на Них одновременно. Девочка вновь встала рядом с мальчиком, который закрыл глаза и, казалось, заснул. Девочка же стала корчить президенту до ужаса мерзкие рожи, оголяя желтоватые зубы.Песковвнимательно смотрел на президента.-Что надо? –Нервно бросил хозяин бункера.Песков поежился и как-то грустно посмотрел на президента.-Вы меня вызвали, -сообщил он, задумчиво разглядывая газету, под которой лежали принадлежности.
“Я? Вызывал?... Возможно... А зачем?... Не помню...”Девочка начала лаять. Во всяком случае, то, что она делала, напоминало больше всего именно беззвучный лай. При этом туловище ее и руки оставались абсолютно неподвижными. Будто голова жила своей отдельной жизнью.“Главное,чтобы Песков Их не заметил”, -почему-то подумал президент. –“Как я ему объясню, кто это. Тем более что я и сам не знаю, кто Они такие”.Мальчик открыл глаза, после чего стал один из них натурально выковыривать пальцами. Крови не было, словно ковыряние происходило в трупе, где она давно свернулась.“Сейчас меня вырвет”, -отдаленно подумал президент.-Хотел заявление подготовить, -сказал он Пескову, чтобы что-то уже, наконец, сказать, -но сейчас передумал. Позже. Надо обмозговать еще многое.Песковкивнул и поспешно вышел. Дверь пискнула –закрылся замок.Президент опять остался с “детьми” один на один..
13.... Когда официальная часть закончилась, они уединились в одной из комнат резиденции. Президент был доволен, что на этот раз встреча состоялась на поверхности, и ему не пришлось спускаться в глубины под Храмом, унизительно стоять на коленях и слушать леденящие кровь, непонятно откуда доносящиеся скрипы и гулы.Некоторое время они молчали. Наконец президент решился нарушить тишину.-Я не знаю, что мне делать. Все идет не так, как я рассчитывал, -голос его дрожал. Казалось, у него вот-вот начнется истерика. Но это было обманчивое впечатление. Просто так выражался эмоциональный гипертонус, вызванный таблетками.Архи-еретик посмотрел на президента.-Боишься? –Спросил он с придурковатой улыбкой, которая иногда начинала светиться на его лице и от которой он выглядел даже еще более жутко, чем обычно. В такие моменты в его глазах отражалось Безумие, но не какая-нибудь жалкая человеческая шизофрения, а некое чуждое людям состояние.-Боюсь, владыка -признался президент. –Поэтому хочу договориться с Ними.Он выжидающе посмотрел на Кхереилла, но тот никак не отреагировал на его слова, снова отвернувшись к окну.-В конце концов, всегда можно найти какой-то консенсус, -продолжил президент, медленно вытирая вспотевшие ладони о брюки.“Ужалиться бы, чтобы расслабило”, -думал он, напряженно наблюдая за неподвижным собеседником.-Можно начать работать по Беларуси, -после очередной томительной паузысказал президент. –Там уже концепция ясна. И проще гораздо...-А чего именно ты боишься? –Спросил вдруг архи-еретик, странно растягивая слова. Он вновь повернулся к своему крестнику. На этот раз глаза его были мертвы и пусты. И даже будто изменили цвет.-Обострения обстановки, -ляпнул президент, а про себя подумал: “Будто ты сам не знаешь, почему обычно боятся ссориться с Кагалом”.-Договориться не получится, -небрежно бросил Кхереилл. -Теперь уже все.-Все? –Тупо переспросил президент, чувствуя, как холодеют все его внутренности.-Все, -подтвердил архи-еретик. Он поднял руку и провел ледяными пальцами по президентскому лбу. –Они уже не будут разговаривать.“Ага, понятно. Мне, значит, пиздец”, -президент подошел к креслу и осторожно, будтобоясь промахнуться, сел в него.Теперь Кхереилл представлял собой черный силуэт на фоне яркого солнечного света, бьющего в окно.-Но ты не должен бояться Их. Ты должен бояться Меня. Только такой страх есть страх праведный. Пока ты со Мной -ничего не бойся.-Ты меня защитишь, владыка? –жалобно, почти по-детски, промямлил президент. Ему сейчас очень хотелось защиты. Он устал. Особенно он устал от страха.-Знаешь, что такое Пульса де-нура? –Спросил архи-еретик.
-Знаю, -тихо ответил президент.-Когда произошел окончательный раскол внутри Кагала, и Красный Кагал стал проводить собственную линию, я пять раз укрывал Сталина от Их ритуалов. Вместо него гибли их раввины. Но в шестой раз у Них получилось.-Почему?-Потому что он потерял страх праведный, перестал чтить Меня так, как следует. И через это нашел погибель. Об этом тебе надо помнить...
14.Что-то было не так.В чем была причина охватившего его беспокойства, президент объяснить себе не мог. Но это ощущение буквально пронизывало его.“Надо включить свет”, -подумал он. В бункере было довольно темно, горели только слабые дежурные лампы. –“Или не надо?.. Зачем-товедь я все выключил...”Он стоял посреди комнаты для гостей и прислушивался. В бункере стояла абсолютная тишина. Но она была обманчивой -здесь явно кто-то был. И этот кто-то, видимо, тоже замер, стараясь не выдать своего присутствия.Президент заметил вдруг, что старается не дышать, чтобы даже звук выходящего из легких воздуха не мешал слушать. Абсолютная тишина парадоксальным образом окончательно убедила его в том, что в надежно охраняемом помещении, запертом изнутри, находится некий гость.“Кто-то от Кхереилла”, –мысль донеслась будто издалека, потому как сам хозяин бункера полностью превратился в слух. –“Больше не от кого....”Президент вдруг понял, просто почувствовал, что гость находится в его рабочем кабинете, дверь в который была открыта и находилась прямо перед президентом в пяти-шести шагах. Надо было заглянуть туда, но президент не шевелился, потому что боялся произвести даже малейший звук. На ногах как назло были ботинки с небольшим каблуком, которые звонко стучали по дорогому паркету гостиной.“Надо снять их.... Чтобы беззвучно...”Но снять обувь он не успел. В соседней комнате раздался громкий вздох. Ужас парализовал президента. Липкий комок страха в животе превратился в тошноту. Про ботинки он сразу же забыл.-Слушаешь? –раздался неопределенный голос из кабинета. Неопределенным он был потому, что президент совершенно не мог определить ни пола, ни возраста говорящего.“Он знает, что я здесь”, –покачнулся хозяин бункера. Он чувствовал, что еще минута –и он начнет выть от ужаса.-Кто здесь?–крикнул президент, чтобы сделать уже хоть что-нибудь.Ответа не последовало, если не считать ответом повторившийся громкий вздох. После этого бункер снова погрузился в тишину.Минуту президент прислушивался, а потом, бросив взгляд на настенные часы, понял, что стоит так уже вовсе не минуту, а все пятнадцать.“Надо зайти туда... Теперь уже без разницы...”Он медленно направился к кабинету, еле переставляя ноги...... Гость, одетый в незатейливый деловой костюм, стоял в самом центре кабинета и молча смотрелна вошедшего, точнее замершего на пороге, президента. Гость был огромного роста. Его голова почти касалась потолка. Лица его президент не видел. Глаза, нос, уши, рот –по отдельности их можно было рассматривать, но они упорно не желали складываться в лицо.Гость, как казалось президенту, смотрел на него совершенно равнодушно, однако последнему было неимоверно страшно. Так страшно, что он онемел и мог только смотреть на гостя, прижавшись спиной к стене.
Гость повернулся и, совершенно беззвучно, направилсяв спальню, которая примыкала непосредственно к кабинету. В ней почему-то горел свет. Зайдя туда (для этого ему пришлось сильно пригнуть голову), гигантский человек пропал из поля зрения. Президент ждал, что незваный гость будет делать дальше. Но из спальной комнаты, а президент около десяти минут стоял и напряженно прислушивался, не доносилось ни звука.Если бы кто-то спросил президента, о чем он тогда думал, то он ответил бы (если бы вообще стал это обсуждать), что не думал ни о чем. И это было бы правдой.Не отрываясь, смотрел он на гипнотизирующий прямоугольник входа в собственную спальню. Затем, словно завороженный, он подошел и заглянул туда.В спальне никого не было. Президент был один.
*-... Сейчас он спит.-Такого рода галлюцинации –обычное дело в его состоянии.-Будут ли они усугубляться?-Будут. Наша задача вычислить скорость, с которой будет нарастать их интенсивность. И составить динамическую карту для прогноза.-Можно ли оставлять его одного?-К сожалению, в данном случае это будем решать не мы, а пациент... Хотя, конечно, это опасно. Мало ли что ему привидится...
15.... Странная музыка доносилась откуда-то сверху. Будто веселые и безумные карлики-кастраты соревновались в том, кто издаст более странное и отталкивающее пение. Язык был непонятен и не похож ни на один из земных языков, во всяком случае, так казалось президенту.Сегодня был Праздник Порождения. И присутствовать было необходимо.Посреди огромного и пустого зала происходило праздничное выступление для архи-еретика.Прыгали и кувыркались голые уродливые хохлы. Они были очень худыми, с непропорционально длинными руками и ногами, с уродливыми бессмысленными физиономиями законченных олигофренов. Их безволосые тела мерзко лоснились в скудном освещении Катакомб.Они дрыгались в такт безумной музыке, подбрасывали друг друга, ходили колесом и выполняли прочие акробатические трюки. Не издавая при этом ни звука. Президент сомневался, что они вообще могут говорить.После “акробатов” в центр зала вышли четыре человека (человека ли?) в странных костюмах. “Телепузики”, -подумал президент. Новые выступающие действительно напоминали этих детских персонажей, только прошедших сквозь инфернальную фантазию какого-нибудь безумного современного художника.Сначала “телепузики” станцевали некий убогий примитивный танец, должный, видимо, изображать веселье. А потом трое из них начали палками, которые заранее поднес служка, избивать четвертого. Даже не избивать, а забивать, ибо удары сыпались на упавшего непрерывно. Он пытался уползти, но из-за костюма это у него плохо получалосьАрхи-еретик сидел на своем троне и радостно хлопал в ладоши.Вокруг него ходили служки и густо дымили какими-то смрадными благовониями. В их дыму президенту чудились страшные зубастые рты и пустые глазницы...
16.... Развалившись на диване, президент бесцельно щелкал телевизионным пультом. Непонятно почему остановившись на кулинарном канале, он вяло отбросил пульт в сторону и апатично уставился на экран.Подступала “измена”.По телевизору тем временем передавали одну из миллиона программ про готовку. Толстый, глуповатого вида, повар в большом белом колпаке азартно строгал морковку гигантским кухонным ножом и при этом что-то радостно говорил телезрителю.-... Порезать ее надо мелко. Я вам советую использовать крупную терку, это сэкономит ваше время. Хотя если вы умеете резать овощи также хорошо как я...“Интересно, а бывали случаи, что какой-нибудь повар оттяпывал себе палец?”, -вяло подумал президент, следя за мельканием ножа в умелых поварских руках.Повар меж тем перестал резать в морковь и уставился в камеру. То есть на президента.-Всякое бывало, -сказал повар, на лице которого не осталось и следа веселости. –Только тебе, Вова, не об этом сейчас думать надо.Президент медленно, не отрывая взгляда от экрана, подался вперед.“Хреново”, –мелькнула многозначительная мысль.-Так и будешь терпеть это неуважение? –Грозно спросил повар, выделив слово “неуважение”.Президент воровато оглянулся. В Бункере-1 кроме него, естественно, никого не было. Движение было чисто рефлекторным.-Я?-Головка от хуя! –Грубо ответил повар. –Ты понимаешь, что они тебя за говно теперь держат? Какие-то сраные канадцы, Япония-хуения. Че ты сидишь, глазами хлопаешь?-Я...-Тебе что Борис Николаич в свое время сказал?-Что? –напряженно спросил президент.-“Берегите Россию, Владимир Владимирович, и чтобы без хуйни”. А ты че?-Я берегу, -президенту стало обидно. –Я между прочим с коленок поднял...-Поднял, базара ноль. Но сейчас-то че за порожняк?-А ты бы что сделал? Дохуя умников развелось! –Дерзко ответил президент.Повар пропустил последнюю реплику мимо ушей. Вместо этого он неожиданно дал совет.-Запрети им продукты продавать.-Кому?-Америкосам, европейцам, австралийцам этим ебаным. Говядину, свининку, куру, сыр, молочко. Пусть
сами жрут, пидоры.-А это... А как же население? Они же расстроятся...-Вова! Какое нахуй население? Мы же не какие-то там хохлы или чухонцы! Мы великая держава! Мы -Россия! А Россия не терпит оскорблений.-Не терпит, -согласился президент. Внутренне он понимал, что повар кругом прав. Надо было кинуть “ответку”. Иначе было бы не по понятиям.Повар тем временем начал опять рассказывать что-то про морковку, делая вид, что никакого разговора не было...
17.... Девочка висела под самым потолком. Она не была повешенной. Она так “летала”. Правда, ее абсолютная неподвижность пугала.-Кто ты? –Спросил президент.-Я Невинная Жертва, -ответила девочка.Президент не видел ее лица, оно было закрыто волосами. Он, впрочем, и не сильно хотел его увидеть. Он боялся.-Как же тебе помочь?-Чтобы помочь мне, ты должен Освободить меня. И всю Новороссию.-Так же как Крым?-Нет. Ты заблуждаешься. Ты не Освободил Крым, -девочка говорила монотонно, несколько неестественно и, как казалось президенту, без интереса. –Подлинная Свобода заключается в том...Девочка замолчала.-В чем? –Тревожно спросил президент, испугавшись, что девочка не ответит.-Подлинная Свобода -это отсутствие желаний, стремлений, боли и страха.Подлинная Свобода –это радость от ожидания Пхы...Президент подумал, что девочка права. Для жителей Крыма ничего, на самом деле, не поменялось. Они не обрели Свободы, всего лишь поменяли паспорта...-Ты начал Понимать? –Спросила девочка.-Да, кажется я начал Пынямать... Я Освобожу Новороссию...
18.... Цистерн было пятнадцать. Друг отдруга они ничем не отличались и напоминали те цистерны, в которых когда-то возили молоко, только были значительно массивнее и явно тяжелее. На каждую цистерну были нанесены некие иероглифы, от которых исходила чужеродность и какая-то трудноуловимая опасность. Во всяком случае, так казалось президенту.-Когда ты доставишь Их в Новороссию? –Спросил Кхереилл, поглаживая одну из цистерн.-Все будет готово послезавтра, -ответил президент. –Будет две сотни машин. Когда они пересекут границу, пятнадцать “потеряются”. А если оперативно сработают, то вообще никто ничего не заметит.-Хорошо, -архиеретик неожиданно стал постукивать по цистерне костяшками пальцев. Через некоторое время из цистерны стал доноситься ответный стук.“Что там?” -хотел спросить президент. Но страх был сильнее любопытства. –“Ну его нахер. Меньше знаешь –дольше будешь.”Внезапно из цистерны перестал слышаться стук. Вместо этого цистерну стали сотрясать мощные удары. Президенту казалось, что нечто сейчас пробьет ее изнутри. Но архиеретик положил ладонь на цистерну и что-то прошептал. Удары прекратились.-Кушать хочет, -Кхереилл хихикнул. –Сейчас мы Его покормим.Служка вывез большую металлическую тележку наподобие тех, что используют на мясобойнях. Может быть, и не используют, такие ассоциации возникли исключительно в сознании президента. Возможно, это было связано не с самой тележкой, а с тем, что на нее было нагружено. А были это руки и ноги. Человеческие.К горлу президента подступила тошнота. Он отвернулся. В воздухе явственно ощущался запах мертвечины.-Вот эту, -донесся до президента голос Кхереилла. –Нет, подожди... Вот эту... Вот эту открывай. Я Его успокоил.Президент вновь с болезненным любопытством стал следить за происходящим.Служка взял большую, спортивноговида руку с татуировкой “За Русь!”, обрубленную (или отпиленную?) почти у ключицы, и потащил ее к цистерне. Подставив складную лесенку, он забрался на нее и стал отвинчивать замок люка. Отвинчивал сноровисто, привычно.Президент напряженно ждал. Однако после того, как служка открыл цистерну, ничего не произошло. Служка взял отрубленную руку и кинул ее в цистерну. Раздался негромкий "бульк". Потом –тишина. Если в цистерне что-то и происходило, это никак не проявлялось. Служка некоторое время задумчиво глядел в открытый люк цистерны, потом вопросительно посмотрел на Кхереилла. Тот еле заметно покачал головой. Служка захлопнул люк...... Служка поклонился.-Говори, -велел архи-еретик, не глядя на служку.Тот поклонился еще раз.-Выгрузили восьмерых, еще семерых должны выгрузить в течение часа.-Кормили Их? -Спросил Кхереилл.-Нет..., -служка замялся. -Но один из Них...Архи-еретик поднял глаза и, как могло показаться, безучастно посмотрел на гонца.-Экипаж одного грузовика мертв, -выдавил из себя тот. Ему не очень хотелось признаваться в том, что произошла накладка.С минуту Кхереилл молчал.-Пусть все следы уничтожат. Останки экипажа сжечь, -приказал архи-еретик после краткого раздумья. Он еле заметно махнул кистью руки, и служка,в очередной раз поклонившись, ушел.
19.... Только теперь пройдя последний этап Посвящения, я понял все, что когда-то говорил мне архи-еретик. Я избавился от гнетущей ненависти к народу и обрел безразличие. И еще Красный Смех. Он льется из меня, когда я представляю как уныло смотрят они на цены продуктов питания организма. Мне смешно оттого, что они в панике бегают и меняют одни бумажки на другие в надежде продлить свое никчемное биологическое бытие.Мне забавно, когда некоторые из них с радостью едут на бойню, чтобы прекратить свое никчемное биологическое бытие. Их бытие никчемно оттого, что они никогда не Познают Пхы. Разве что в качестве бессмысленных кусков плоти.Теперь я -Пересмешник, я -Локи, я –еле уловимое отражение в кривом и пыльном зеркале.Я сижу перед ними и говорю что-то. Что-то серьезное, местами умное, местами жутко банальное. Но, на самом деле, я лишь смеюсь над ними. И миллионы телевизоров эхом разносят мой Красный Смех. Мне кажется,я понимаю, что чувствовал булгаковский Воланд, рассматривая москвичей. Впрочем,он был более человечен, чем я. Мне теперь все человеческое чуждо. Кхереилл освободил меня. И лишь Красный Смех напоминает мне о том, кем я был.Многие из них задаются бессмысленными вопросами. “Что дальше? Что он будет делать? Как он все исправит?”. А я всего лишь Посторонний, который наблюдает за горным обвалом в бинокль. И делать я ничего не буду. Все уже сделано, и процесс Кормления не остановить. Пхы грядет. И его Приход не зависит от курса доллара, цены на нефть и даже рейтинга, которым я когда-то так дорожил.Мне же остается только ждать того дня, когда служки архи-еретика разденут меня, намажут ритуальными маслами и направят по коридору, ведущему в лежбищеличинкиНевообразимого Пхы. Это будет день окончательного Приобщения.Я жду..
Оккультные хроники Энергетической Сверхдержавы? Или как там она называется...Лежит на облаке с иллюстрациями где то.
20.Если трехзвездочный отель “Сан-Мартин” и обладал какими бы то ни было звездами, то это были те звезды, что носят обычно на погонах. Носят те, кто , выражаясь аляповатым языком 90-х, этот отель крышует.Один из двадцати двух иерофантов , составляющий с другими оккультное мировое правительство, сидел в гостинной двухместного номера отеля “Сан-Мартин” и пил чай вместе с двумя своми консультантами. Вернее чай пил он один, пожилой мужчина, спокойный и неторопливый, с вечной иронической полуулыбкой, прячущейся в уголках губ. Двое других, ничем ни примечательные, лет сорока, в дорогих костюмах, вежливо ждали, когда иерофант закончит методично перемешивать сахар в чашке и,наконец, приступит к делу.-Я люблю останавливаться в таких местах, -сказал он, подняв глаза на коллег. В отличие от них, одет он был недорого и неброско, –Это напоминает мне молодость. Когда я курировал Горби и мотался с ним по всей стране, даже то лучшее, что нам могли предложить, было пропитано этим ужасным совковым сервисом. Я уж не говорю про столовые... Столько лет прошло, а сервис почти не поменялся...Пожилой поморщился, аккуратно положил чайную ложечку сбоку от чашки и кончиками пальцев потер переносицу.-На следующей неделе, -начал он уже совсем другим тоном, –МЫ соберемся в полном составе и будем выносить окончательное решение по Носильщику. Но сегодня я бы хотел посоветоваться именно с вами. Можем ли мы его убрать? И нужно ли нам это?-Убирать нужно, -твердо сказал один из дорогих костюмов, –Иначе может пострадать наш авторитет, а это вредно. Но можем ли мы это сделать сейчас?Второй дорогой костюм аккуратно кашлянул в кулак, после чего аккуратно поправил очки в тонкой роговой оправе.-Мы можем его убрать, потому врачи, которые обслуживают его по вопросам прото-крови, -это наши люди. Есть и другие способы. Но дело в другом. Мы до сих пор имеем смутное представление об ордене, который возглавляет архи-еретик Кхереилл, мы абсолютно не представляем себе, что такое Пхы. И,следовательно, мы не знаем какие у Носильщика возможности. За последние несколько месяцевего возможности явно умножились.-Как мы это упустили? –Иерофант задумчиво барабанил пальцами по столу.-Издержки абсолютной власти, абсолютного могущества, -невозмутимо парировал первый костюм, –Мы привыкли, что контролируем все. Все религиозные объединения, оккультные кружки, даже самые мелкие, практически все секты. Но контролировать все нельзя. Это противоречит теории вероятности. Наша ошибка в другом.-В чем же? –С любопытством спросил пожилой иерофант.-В том, что мы не проработали, не просчитали План до конца, -аккуратно ответил костюм в очках. –И теперь... Мы просто не знаем, что делать. Как ликвидация Носильщика повлияет на ситуацию в целом? Я не нахожу ответа в Плане.-В Плане есть все, -холодно сказал иерофант.Пожилой иерофант ожидал некоего возражения, но его не последовало. Тогда он решил высказаться сам.-В Плане есть все. –Он сделал большой глоток чая. –Так мы думали. И, в целом были, правы. В Плане есть все для того, чтобы управлять странами и народами, все для того, чтобы математически точно управлять людьми. И ключевое слово здесь “люди”...Иерофант внимательно посмотрел в глаза своим помощникам.-Но в плане нет Пхы. А значит само существование Кагала под угрозой....
21.... Главный зал Катакомб был погружен в привычный полумрак. Откуда-то –то ли снизу, то ли сверху –доносились какие-то глухие скрипы, скрежеты и гулы. В остальном же ничего не нарушало устоявшегося многотысячелетнего покоя гигантского помещения.Формой главного зала был идеальный одиннадцатиугольник, на каждой грани которого наравном расстоянии друг от друга располагались массивные двери. Дверей этих было ровно одиннадцать, как и внушительных колонн, что располагались ближе к центру зала. И такое число было отнюдь не случайным, но что именно это значило и к какой традиции восходило? Об этом не могли сказать даже самые посвященные мудрецы Кагала. Впрочем, они не любили размышлять на эту тему, как и на тему чудовищного культа Пхы в целом.Приходилось признать, что всемогущий Кагал, что держит весь мир под контролем и, словно кукловод, играется королями, президентами и премьер-министрами всех стран, боялся загадочного архи-еретика К’хереилла. Боялся настолько, что фактически отдал под его контроль Россию, и его представители совершенно утратили прежнее влияние, которое во времена президента Эльцина было практически безграничным. Но сегодня Кагалу было очевидно, что тогда это влияние просто не интересовало архи-еретика,и что в противном случае Кагал был бы бессилен так же, как и сегодня. Но тогда культ Пхы был больше поглощен какой-то внутренней работой...Одна из дверей –на удивление плавно и бесшумно –приоткрылась. В залу вошел Президент и один из безликих и безымянных служек К’хереилла. Он нес небольшую, но профессиональную видеокамеру и стойку к ней.-Куда вставать? –Безучастно спросил Президент.Служка неопределенно махнул рукой и принялся устанавливать камеру. То ли он плохо разбирался в технике, то ли просто был очень медлительным, но длились его приготовления довольно долго. Президент тем временем безучастно бродил по главному залу, рассматривая странные древние символы, которые покрывали весь пол, стены, колонны. Были они, наверное, и на потолке, но об этом можно было только гадать –потолок был очень высоким,и его сводыскрывалисьвгустойтемноте...Неожиданно президент что-то заметил. Это что-то напоминало облако плотного черного дыма, принявшего вопреки всем законам природы форму близкую к шару. Этот шар медленно летел в полуметре над полом. Летел в направление Президента.-Что это? Спросил Президент у служки, указав на шар.-Это мысли Пхы, -равнодушно ответил служка. –Пхы думает про тебя.Не успел Президент спросить его, почему он говорит “мысли”, если шар один, но заметил, что шаров этих стало уже несколько, и они плавно летали в разных местах главного зала. А первый шар продолжал приближаться к Президенту, попутно пульсируя и на секунду-другую принимая формы то объемных геометрических фигур, то каких-то непонятных символов. В двух метрах от Президента шар остановился и замер, мелко пульсируя.Президенту стало не по себе. Во время Посвящения он почти избавился от человеческих эмоций, но сейчас, когда он видел мысль Пхы, а значит в некотором смысле и самого Пхы, прямо перед собой, ему было страшно.Шар беззвучно висел и, казалось, рассматривал Президента. Превратился в кляксу, потом в конус, повернутый вершиной в бок, потом снова к кляксу.-Чего он хочет? -нервно спросил президент у служки.-Он ничего не хочет, Он спит. А на Его мысли не обращай внимания, -служка принялся деловито чертить на полу вокруг Президента какие-то ритуальные символы. Чертил он их какой-то белесой, плохо пахнущей жижей.Тем временем шар опять начал медленно изменяться. Через минуту Президент узнал новую форму шара. Перед ним висела его собственная фигура, выполненная очень точно и повторяющая даже неровности одежды.На месте рта и глаз пульсировала черная дымка...Из-за абсолютно черного цвета, фигура эта напоминала небольшой памятник, подвешенный на невидимых нитях.Это зрелище заворожило Президента. Он ощутил приятное чувство нереальности происходящего.“Как красиво”, -подумал он. –“Отсутствие красок сразу все объяснило. Как я раньше не догадался...Я чувствую, что и у меня исчезают глаза”, -эта мысль почему-то радовала.
Президент, словно повинуясь какому-то гипнозу, испытал острое желание подойти и потрогать “памятник” и даже начал поднимать вперед руку. Но памятник неожиданно резко “схлопнулся”, превратившись в аморфную пульсирующую каплю.-Готово, -сообщил служка, все это время совершенно не обращавший внимание ни на Президента, ни на мысль Пхы. –Вставай сюда, -он указал на центр нарисованной им неправильной многоугольной фигурой.Президент почувствовал вдруг страшную усталость. Осторожно, чтобы не вляпаться дорогими ботинками в белесую жижу, он встал на указанное место и нашел глазами камеру.
-На счет три, -скомандовал служка. –Готов?Президент кивнул.-Раз... Два... Три!Президент выдохнул и начал:-Дорогие россияне! Дорогие соотечественники! Заканчивается 20... год. Этот год был непростым для вас. Непростое экономическое положение, повышение цен и тарифов, неожиданные финансовые трудности и проблемы, связанные с банковской сферой –все это коснулось почти каждого из вас. Я бы мог сказать, что наступающий 20... год будет лучше, что он принесет нам экономическое улучшение и потерянную стабильность. Но я не буду обманывать ни вас, ни себя...Президент на секунду замолчал.-Дорогие россияне! На миру и смерть красна! Это русская народная поговорка ярко и точно характеризует все то, что предстоит вам в ближайшие дни. Я буду краток: 20... года не будет. Через несколько часов после моего обращения на всей территории Российской Федерации, включая Крым, начнется Кормление личинок Непредставимого Пхы. Я не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что бежать бесполезно. И я прошу вас принять смерть достойно, подобно тому, как это делали наши предки: Святые благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб, Иван Сусанин, семья последнего Императора Николая Второго, Александр Матросов и многие другие. Потратьте эти последние часы и дни на общение с родными и близкими, на изучение нашей родной истории, на занятие зимними видами спорта и на посещение Храмов. И помните: вы отдаете вашу жизнь ради великой Цели, что есть подлинное счастье. С праздником!Еще несколько секунд президент молча смотрел в камеру...
— Пре҇зидент угрюмо ра҇зглядывал карту. Шой҇гу сидел напротив и с опа҇ско҇й раз҇гляд҇ывал президента҇.— Т҇а҇к что҇ там с҇ Го҇р҇ловко҇й? —҇ после долгого мол҇чан҇ия с҇просил Пр҇езиде҇нт.— Я҇р҇ош уничтожил ее҇, — отв҇етил Ш҇ойг҇у. — П҇олны҇й геноци҇д.҇— Как это допустили? — угрюмо спросил҇ Президен҇т.
— Я҇р҇ош уничтожил ее҇, — отв҇етил Ш҇ойг҇у. — П҇олны҇й геноци҇д.҇— Как это допустили? — угрюмо спросил҇ Президен҇т.҇Шойгу҇ пару сек҇у҇н҇д҇ раз҇мышлял,҇ потом осторожно ск҇аза҇л:҇— Есть сведен҇ия, что там были Личинки.Прези҇дент҇ закусил губу.— Это не мож҇ет҇ б҇ыть. Мы д҇оговаривал҇ис҇ь҇ с Ним, что҇ Кормление будет.., — Президент о҇секся,҇ мель҇к҇ом глян҇ул на҇ Шойгу и повт҇ори҇л. — Эт҇о҇го н҇е может быть.— Н҇е может, — п҇одхалимски҇ согла҇сился Шойгу.҇ — Мне это҇ тоже҇ кажется невероятным. Ск҇орее в҇сего, Ярош҇ массированно п҇рименил св҇оих д҇роно҇в. Скоро туд҇а п҇р҇ибудут҇ “Чебурашки” и҇ военный пар҇и҇тет҇ буде҇т҇ во҇с҇ст҇ано҇вл҇ен҇…҇—҇ Не҇т, — п҇р҇ерв҇ал его През҇идент. — Этого недос҇таточно. Я҇ х҇очу, чтобы вновь за҇пуст҇ил҇и про҇ект “Реконс҇трукция”.҇— Вы… уве҇рены? — рас҇теряно҇ спросил҇ Шо҇йгу.҇҇—҇ И как можно ск҇орее, — Президент н҇е миг҇ая см҇отр҇ел н҇а҇ ми҇нистра оборон҇ы. — Дивизии҇ “Русич” и “Бат҇у-хан” перед҇ат҇ь под командова҇н҇ие О҇бъекта.— Но, г҇о҇с҇подин През҇и҇дент, национал-социалис҇т҇ическая г҇вардия҇ и дивизия PS “Август҇и҇н Волошин” тес҇н҇ят҇ Ю҇жный ф҇ронт.҇— Та҇м ведь танко҇ва҇я а҇рмия боевых бу҇рятов, — от҇м҇ах҇нулся През҇идент. — Их не сломит҇ь. Займитесь эти҇м сей҇час же. Повер҇ьте, г҇лавное сейчас҇ — Горловка.Шойгу кивн҇ул и в҇ыш҇ел из кабинета.*Мр҇ачные҇ в҇о҇енные без знаков разл҇ичия н҇ика҇к не реагировали҇ на прот҇ес҇ты Игоря Всеволодович҇а҇ Гиркина.҇ О҇н҇и быст҇р҇о пр҇иковал҇и его к сту҇л҇у и по҇дкати҇ли какой-то мас҇сивный электропр҇ибор.
— Реб҇я҇т҇а҇, вы ошибаетес҇ь! — ж҇алобно скулил Г҇и҇ркин. — Вы перепутали.҇ Я не в҇ин҇оват…В чем҇ он҇ был не ви҇но҇ват, Иго҇рь Всеволод҇ович҇ не знал, но считал ну҇жным҇ оп҇равды҇ваться — ничего д҇р҇угого҇ не о҇става҇лось.В по҇двал҇ вошл҇и двое: челов҇ек в штатском и вр҇ач в голубо҇м хала҇те. О҇ни вст҇али на значите҇ль҇н҇о҇м҇ р҇а҇сстоянии от п҇риков҇анног҇о Г҇и҇ркина и нач҇али о чем-т҇о пе҇решептыват҇ьс҇я҇, внима҇тельно поглядывая на сво҇его пленни҇ка. Н҇аконе҇ц ч҇еловек в шт҇атс҇ком по҇дошел к И҇горю Всеволод҇овичу.҇— Как ва҇с зову҇т?҇ — спросил он.҇— Гиркин҇. Игорь Все҇волод҇ович Гиркин, — поко҇рн҇о ответил Гиркин, на҇д҇еясь, что сейчас в҇сё, в конечном итоге, раз҇ъ҇яснит҇ся.҇Чел҇овек в штат҇ск҇ом за҇д҇умчив҇о кивнул҇. Затем он повернулся к доктору и кивн҇ул уже ему. Доктор в св҇ою очеред҇ь ки҇в҇нул одном҇у и҇з военных.
҇— Да что҇ вы҇ все҇ киваете҇?! — не выдерж҇ал Иго҇рь Все҇вол҇од҇ович.҇ — Что в҇ам н҇адо?!҇Военный тем в҇ременем гру҇б҇о задрал р҇укав рубахи испуганного пленника҇,҇ достал пистоле҇т, п҇рило҇ж҇ил его к локтевому сг҇ибу Гиркина и нажал на куро҇к. Произошло это так стремител҇ьно, что Игорь Всеволо҇дович даже не ус҇пел исп҇уга҇ться. Выстрела, впроче҇м, не по҇следо҇ва҇ло — пист҇ол҇ет б҇ыл для инъе҇к҇ций…҇… Бесконечные ц҇арс҇кие по҇лки м҇арш҇ир҇ов҇али п҇о залитой со҇лнц҇ем площади. Величественные Русские. Жестоки҇е и б҇ес҇к҇онеч҇но преданные Его И҇мпера҇торс҇кому Ве҇л҇ичеств҇у.҇ Их це҇ль — Дард҇ане҇ллы и Босфор҇, уничтожени҇е Австро-Венгрии и Осман҇ской империи, превр҇а҇ще҇ние Ватикана в Правос҇лавны҇й при҇ход. Ч҇то-т҇о хищное҇, волчье есть во взгляде Госуд҇аря, взирающ҇его҇ на свои҇х русских спа҇ртанцев.
>>217913897 (OP)Доставь название, умоляю!Лютейшая годнота, читаю в темноте и сам обсираюсь от страха!
К҇аждый из ни҇х ощу҇щает на себе҇ влияние его Власти. Каждый гот҇ов у҇мерет҇ь за него и Росси҇й҇с҇к҇ую Имп҇ерию.҇ Ч҇то҇ остановит Русских Со҇лдат? Х҇олодные г҇олубые глаза Государя с҇мотрят в будущее. Они в҇идят пав҇ший Б҇ерлин, утопленную в кро҇ви Вену҇, Ц҇арь҇гра҇д под р҇оссийс҇ким флаго҇м…҇…. Яркий҇ свет у҇дарил в глаза И҇горя Ивано҇ви҇ча Стрелк҇о҇в҇а.— Отставить, — прохрипе҇л он҇, и свет п҇огас.҇҇Иг҇орь Иванович обнаруж҇ил себ҇я҇ приков҇анным к стулу.҇ Пер҇ед҇ ним стояли доктор и нек҇ий человек в҇ штатс҇ком, позади ни҇х҇ нескольк҇о вояк без зн҇а҇ко҇в различи҇я.
—҇ Как вас зо҇вут?҇ — спросил человек҇ в҇ штатск҇ом.Игорю Ивановичу не пон҇равился҇ его тон҇, но он все-таки ответил҇.— Игорь Ива҇нович Стрелков, м҇инистр҇ оборо҇ны ДНР. C кем҇ имею честь?҇— Моя фамил҇и҇я М҇ер҇зля҇к҇ов, но э҇т҇о҇ неважно. Важн҇о другое҇: Горловка па҇ла под ударами Яроша. Новор҇осс҇ии ну҇жна ваша помощь.— Для начала развя҇жите меня, — хо҇лодно҇ отве҇т҇ил Игор҇ь Ивано҇вич.҇— Н҇е сей҇час, — от҇к҇ли҇к҇н҇ул҇ся доктор. — Необх҇одимо еще п҇ровести электростиму҇ляцию для Закрепления Ли҇чнос҇т҇и. Но как только҇ м҇ы закончим, м҇ы҇ тут ж҇е вас освободим҇, господин мини҇стр. Прошу изв҇инить з҇а неуд҇обство.
>>217915764docplayer.ru/49162521-Okkultnye-korni-energeticheskoy-sverh-derzhavy-ucelevshie-fragmenty-sgorevshey-rukopisi.html
… Зачинался рассвет.Степану казалось, что он бежит, но это была иллюзия, которой тешил себя изможденный организм. На самом деле Степан медленно шел, пошатываясь и спотыкаясь.Заснеженная, но хорошо протоптанная среди леса тропинка уже почти вывела Степана на вокзал. Был это, правда, никакой не вокзал, а небольшй полустанок с ветхим одноэтажным зданием, где продавали билеты на электричку до Города, так в Глухове называли областной центр.К облегчению Степана, на вокзале горел свет. Это было хорошим знаком. Потому что когда в Глухове началось ЭТО, во всём городке пропало электричество…*… С новогодней гулянки Степан ушел рано, не было еще и часа — пару месяцев назад он плотно “закодировался”, а пьяные друзья являли собой живое алкогольное искушение. К тому же, странное новогоднее обращение Президента и особенно намеки про какого-то Пхы произвели на Степана, в отличие от поддатых друзей, гнетущее впечатление.“Ну его нахер, домой потопаю, — думал Степан, — Спать лягу. А утром в гараж, машину ремонтировать надо…”.Но все пошло совсем не так.Около двух часов ночи погас свет и прекратились взрывы петард. А пьяные крики смолкли, чтобы через несколько мгновений превратиться в вопли ужаса смешанные с совсем не новогодним матом.— Саня, блядь! Саня! — доносилось с улицы, – Не трогай эту хуйню! Саня, беги сюда, блядь!Степан с удивлением подошел к окну. В хрущёвке напротив свет тоже не горел, и на ночной улице вроде бы никого не было. В полутьме — уличные фонари через раз — рассмотреть что-либо было трудно. Лишь какая-то гигантская тень исчезла за одним из дальних домов, но это, как решил Степан, ему показалось. “Перебрали пацаны с бухлом, — с неосознаваемой завистью подумал он, — Но со светом-то что за хуйня?”Степан собрался было выйти покурить в подъезд, и даже нащупал на столе пачку сигарет, но тут с улицы опять раздался жуткий крик, а сразу за ним странный громкий звук, напоминающий одновременно уханье совы и собачий скулёж. Степан бросился к окну, но ничего особенного не увидел. Только темнота и странная для новогодней ночи тишина.Степану стало тревожно. Он снова попытался нащупать сигареты, но поиски прервал стук во входную дверь. Стук был сильным, словно били ногой со всей дури.“Нахуя так долбиться?” — раздраженно подумал Степан, направляясь в прихожую.— Кто? – спросил он, одновременно посмотрев в глазок. В подъезде свет был, если так можно было назвать одинокую тусклую лампочку между этажами. За дверью маячил трудно различимый в полумраке силуэт очень высокого человека.— Электрики, — донеслось в ответ.Степан автоматически потянулся открывать, но, наткнувшись на холодный металл засова, замер.Что-то не так...— Кто там? – спросил ещё раз, напряженно вглядываясь в глазок. Силуэт был абсолютно неподвижен.— Электрики, — безучастно повторил голос из-за двери.“Голос!” — догадался Степан. Голос был высокий, похож на женский, но какой-то скрипучий. И совершенно без эмоций, и оттого пугающий.“Иди-ка ты на хуй, электрик ёбаный”, — испугано и вместе с тем злобно подумал Степан. Смотреть в глазок было страшно, и Степан, затаив дыхание, прислушался, приставив ухо к одной из замочных скважин. Никаких звуков с лестничной площадки не доносилось.“Ушел”, — подумал Степан, и в это же мгновение в дверь опять трижды ударили. Ударили что есть силы. Степан отпрянул. В голове стало пусто, ощущение нереальности происходящего погрузило Степана в какой-то гипнотический ступор, и около минуты он тупо смотрел в стену.“Надо открыть, — неожиданно равнодушно подумал Степан, — Живем-то один раз”.Но дверь он не открыл, потому что вдруг отчётливо понял — он этого не думал. Кто-то посторонний произнес в голове эту фразу его же голосом в попытке выдать ее за собственную Степанову мысль. И понял он это только потому, что за окном раздался очередной, полный ужаса вопль, который и вывел его из странного транса.
“У меня крыша едет?” — Степан схватился за голову, будто надеясь удержать уезжающую "крышу".— Сука, ружье-то в гараже, — прошептал он и удивился, что вспомнил про старое отцовское ружье. Но, как ни странно, мысль привела в чувство и добавила храбрости.Степан посмотрел в глазок. На площадке никого…… Минут пятнадцать Степан бесцельно бродил по темной квартире. За это время выяснил, что ни телефон, ни сотовый, ни интернет не работают.— Что же делать? — вслух подумал Степан, сидя на кухне и докуривая вторую сигарету. В городе явно происходил какой-то катаклизм. Минут через пять после ухода “электрика” из подъезда донёсся крик, перешедший в истошный визг, и шум какой-то беготни. Степан выходить не стал. Он струхнул не на шутку, и ограничился тем, что посмотрел в глазок, но ничего, кроме пустого темного подъезда, не увидел.Из-за окна уже в четвертый раз долетел странный ухающий звук, на этот раз откуда-то издалека, видимо, с другого конца города.“Надо валить, — понял Степан, — надо ехать в Город”.В областной центр обычно ездили на электричке, которая останавливалась на полустанке за посёлком километрах в десяти от Глухова. До полустанка добирались автобусом. Но сегодня, в новогоднюю ночь, никакие автобусы, конечно, не ходили. А машина была сломана и стояла в гараже на другом конце Глухова. А на улицах Глухова творилась чертовщина…Размышления прервал звук разбившегося в дальней комнате, где Степан обычно спал, оконного стекла.— Сука! — Степан вскочил, опрокинув табуретку, но вместо того, чтобы бежать и оценивать ущерб, медленно взял со стола нож, замер и прислушался. В дальней комнате ЧТО-ТО медленной возилось, раздавались какие-то скрипы, щелчки и чавканье. Потом оттуда послышался голос.— Надо ехать в Город… нахуя так долбиться... утром в гараж… выпить бы… со светом-то что за хуйня...Это был голос самого Степана. Но равнодушный и пустой. И не человеческий…*… Степан не заметил, как оказался на улице. Единственное, что он запомнил, это казавшиеся бесконечными ступеньки, по которым он бежал вниз, прочь из квартиры, прочь из дома.Оказавшись на улице, Степан обнаружил на себе дубленку и не обнаружил шапку. Никак не оценив эти обстоятельства, он бросился бежать по направлению к загородной дороге, ведущей на полустанок. Бежал дворами, чтобы сэкономить время, или маленькими улочками, избегая больших пространств. Степан ожидал и боялся увидеть трупы, много трупов, но дворы и улицы были абсолютно пусты....Стояла кромешная темень, но зрение вполне адаптировалось к ней, и основные контуры Степан различал безошибочно. Остановился он только один раз, когда, вбежав в очередной двор, столкнулся с ЧЕМ-ТО.Остановившись как вкопанный, Степан несколько секунд наблюдал за тем, как на другом конце двора НЕЧТО огромное, напоминающее силуэт гигантской гусеницы на нескольких рядах ног, похожих на уродливые собачьи лапы, огибает пятиэтажку. В холке, если в данном случае можно было так выразиться, существо почти достигало второго этажа. И еще у существа не было морды. Вместо нее Степан разглядел лишь какую-то темную кляксу. Впрочем, тут, скорее всего, виновата была ночная темнота.Степан завороженно глядел на НЕЧТО, а НЕЧТО, в свою очередь, заметило Степана и не спеша, трусцой и абсолютно бесшумно, направилось к нему. При всей неспешности, НЕЧТО передвигалось довольно проворно. Через несколько секунд ОНО было бы уже возле Степана, но неожиданно окно на четвертом этаже распахнулось, и в темном проеме появился похожий на старого десантника пьяный усач в тельняшке и с ружьем.“А у него ружье дома было”, — тупо, но в глубине души одобрительно подумал Степан.— Ну, падла, блядь! — заорал десантник и дважды выстрелил в сторону НЕЧТО. ОНО резко развернулось и безо всяких пауз направилось к дому десантника. Добежав до него, НЕЧТО также проворно полезло по стене вверх.— Блядина! — крикнул десантник, запустил ружьем в НЕЧТО и захлопнул окно.Что было дальше, Степан не видел, так как во всю прыть помчался прочь из Глухова…
*… Жуткий Глухов и лес остались позади.— Слава богу, слава богу, — шептал Степан, поднимаясь по лесенке полустанка. Ввалившись в зал ожидания, он рухнул в кресло. Маленький зал был пуст, если не считать тетушки-кассира за дымчатым стеклом. Тетушка, судя по всему, пила чаёк и смотрела что-то новогоднее по телевизору.Эта умиротворяющая картина казалось психологически и физически измотанному Степану чем-то нереальным.— Скажите, Николай, — донесся из телевизора задорный женский голос, — а как вы будете встречать Пхы?— По-нашему, по-русски! Так, как только мы, россияне, и умеем! — Степан узнал залихватский баритон Николая Баскова, — Сначала в баньку русскую схожу, потом медком с пасеки намажусь да выйду прямо к гостю дорогому.— Да что вы говорите! — притворно изумилась ведущая, — А как же песня?— А без песни, дорогая моя, никуда! — ответил Басков.— Песня про Кормление! — это было сказано уже вдвоём и, адресовалось телезрителю, видимо. После чего раздалась до боли знакомая с детства мелодия:— Кабы не было бы Пхы в городах и селах,Никогда б не знали мы этих дней веселых!...“Совсем они там на телевидении ебанулись. Пичкают народ какой-то ахинеей, — Степан наконец нашел в себе силы встать и подойти к кассе.— Во сколько ближайший до Города? — спросил Степан, наклонившись к окошечку. И тут же отшатнулся: вместо привычной тетушки на кассирском месте сидел щуплый субъект с неприятным старушечьим лицом и острыми глазками. Одет он был в странный серый балахон, подобные которым Степан видел в недавнем историческом фильме про эпидемию чумы в средневековой Европе.— Мне бы до Города ближайший, — неуверенно повторил Степан.— Маршрут отменили, электричек больше не будет, — высоким скрипучим голосом ответил субъект, внимательно рассматривая Степана.— Как это? – опешил Степан, — Совсем не будет?Субъект молча смотрел на него, сидел он пугающе неподвижно.— А вы тогда зачем тут? — нервно спросил Степан, чтобы хоть что-то сказать.— Смотрю, — безразлично ответил субъект, — чтобы такие как ты не разбежались.В то же мгновение с улицы послышалось уже знакомое жуткое уханье…
Ладно, тред погружается в темную мерзкую жижу, потому что анон боится. Но то, что притаилось на дне, не будет прятаться там вечно...
>>217914069>глубочайшие катакомбы Храма 10100100>10100100>>217914120>подлинное имя Храма называть нельзя. Даже на письме следует обозначать его цифрами: римскими (ХХС) или арабскими (1010100)>1010100Так как правильно писать, блять?
>>217917959Как скажет Архиеретик и как будет донесено служками до участвующих в Празднике Кормления. Очисти разум, он должен будет принять скоро кое-что другое.
РАДУЙТЕСЬ, БРАТЬЯ И СЕСТРЫ ВО ЧРЕВЕ ПХЫИБО МЫ СТАНОВИМСЯ СВИДЕТЕЛЯМИ ГРЯДУТ ПРЕДСКАЗАННЫЕ ВРЕМЕНАИ МЫ СТАНЕМ ЧАСТЬЮ БОЛЬШЕГОИ НАШИ ДУШИ СПЛЕТУТСЯ ВО ПХЫ!
*Марат лежал чуть в стороне от дымящейся воронки, прислонившись к груде кирпичей и бетона. Судя по запаху, лежал он уже несколько часов: его "Ратник-3" провонял потом и страхом. Последнее, что помнил Марат перед тем, как его отключило - то, как он сидел на броне, кажется, тогда колонна только что вошла в Ломоносовский округ.Герметичность бронекостюма он проверять не стал: если бы она была нарушена, Марат давно уже был бы мертв. Потому он перехватил поудобнее автомат и попытался повернуться.Зря.Через несколько минут, когда сознание справилось с непереносимой болью, Марат несколько отстранённо удивился тому, что, оказывается, болеть может сразу всё. Затем разум вернулся к нему полностью, и рядовой ВС РФ Дацаев понял, что он влип."Ратник-3", принятый на вооружение российской армии в 2021 году, обеспечивал защиту класса 7-альфа (в переводе на гражданский язык - держит всё, кроме танкового выстрела). Надетый на Марата комплект свою задачу выполнил полностью. Вот только защитить от падения с высоты и последующего компрессионного перелома позвоночника броня не смогла."А ведь всё записывается в чёрный ящик", подумал Марат. "Интересно, в похоронке так и напишут: рядовой Дацаев, геройски погиб от приземления на жопу?" И тут же он понял: не напишут.Даже если бы Марат исхитрился каким-то образом повернуть на себя огромный АК-17, пробить броню всё равно не удалось бы. Пережать трубки подачи кислорода нельзя, маска плотно пригнана к лицу, все возможности для суицида перекрыты. А значит, случится самое страшное: он живым попадёт в руки поморов....Всё начиналось достаточно безобидно: несколько студентов заинтересовались местными обычаями. Никто не обратил внимания на растущую численность людей, которые выходили в море, носили канаты из паракорда и иначе как "поморами" себя не называли. Полиция попыталась прицепиться к их ножам, но не получилось: по документам они не проходили как холодное оружие. Да эти ножи вообще-то холодным оружием и не являлись: тусклая норвежская сталь нужна была для того, чтобы резать задубевшие канаты толщиной с бревно, а не мясо. Никто не обратил внимания на первую колонию поморов, отключившуюся от единой энергосети: кому были нужны эти маломощные биореакторы? Когда отключаться начали целые районы Архангельска, когда вместо налогов стали приходить беличьи шкурки, когда срочно вылетевший Президент случайно стал свидетелем местных обычаев и немедленно поседел - было уже поздно.А тем временем Марат погрузился в спасительное беспамятство. Лучше было не думать, что делают местные с пленными из РХБЗ. Он ещё в учебке слышал про множество древних и невероятно противоестественных способов обращения с ножом и верёвкой, и был совершенно уверен, что сепаратисты знают ещё больше. Из полудрёмы с пульсирующей болью где-то на краю сознания его вывели шаги.К нему разлапистой походкой шли двое - один низенький, бородатый, в резиновой куртке от советского ОЗК, а второй высокий, с накинутым на плечи белым халатом. Элементарной биозащиты ни тот, ни другой не имели, что выдавало в них местных.Несколько наружных микрофонов бронекостюма, которые не снесло взрывом, отчётливо передавали диалог: - Не может быть, что его оттуда взрывом принесло, это же... - Нашивки посмотри. Дивизия имени Абрамовича. Не своим же ходом он сюда попал. - Я и не предполагал такой мощности. - При чём тут мощность? Эффект кипящего котелка. Спасибо надо говорить его командирам, которые крышку накрепко заварили. - И, получается, всего-то достаточно вывести им на дисплеи "русня сосёт", и сразу все пердаки взрываются? - Недостаточно. Надо хорошо знать противника. Для крымских мы заготовили эпилептические гифки, для правоверных чеченцев - огромное количество развратных котоблядищ, для казаков и добровольческих формирований - сообщения от Птаага. У нас собрано уже сто сорок терабайт, эм, информации о противнике, и каждый из них пойдёт в дело.Марат слушал врагов с ужасом. Неужели это конец? Конец всему, во что он верил - стабильности, территориальной целостности, легитимности, вечной власти Президента Кадырова? Его собственная судьба вмиг показалась ему чем-то совершенно незначительным, и даже жуткая боль в спине не могла пробудить остатки здравого смысла.В груде обломков раздалось шуршание, и из-под куска бетонной лестницы вылез тюленёнок. Это привлекло внимание сепаратистов: они стали внимательно наблюдать за тем, как тот обогнул кучу битого кирпича, подполз к Марату и помочился на ботинок его костюма.Высокий сепаратист в халате нагнулся к визору шлема Дацаева и спросил: - Значение знаешь?
*Хуцпанцерваген "אַריֵה" катился по Великой Русской равнине, как тяжёлый сплюснутый утюг по грубому сукну. Командир-пилот хуцпанцера, рав-серен Лея Кацман стояла, высунувшись по пояс из люка и подставив смуглое лицо осеннему ветру. Танк ехал на автопилоте, и можно было спокойно погрызть пластинку мацы из сухпайка и поглазеть на бескрайние пространства нового лебенсраума.Операция "Русоцид" продвигалась успешно. Силы ЦАХАЛа, подкреплённые элитными психотронно-диверсионными подразделениями Моссада, наступали широким фронтом, оттесняя русских всё дальше от бывших границ их страны.Лея вспоминала, как их готовили в секретных лагерях, как отсеивали недостаточно чистых и верных, как ей приходилось раз за разом доказывать, что она - настоящая еврейка. Она помнила, как держала экзамен перед бесконечно усталым, но суровым моссадовским аламом, и как он молча пожал ей руку в конце. И потом - обряд посвящения в "чёрные береты" в святилище Бронетанковых войск. Одно мгновение врезалось ей в память навсегда, как застывший кадр из кинохроники: она стоит на коленях в центре могендовида, с подбородка капает тёплая младенческая кровь, а с портрета на стене глядит непроницаемое лицо Верховного Раввина, каждая чешуйка на котором отливает богоизбранностью.В её памяти лик Верховного Раввина светился ярче, чем осеннее солнце в небе России, то и дело прячущееся за тучами. Вот и сейчас свет дня потускнел - но нет, не за облаком спряталось светило. Над пригорками и оврагами заброшенных русских полей нависла колоссальная тень дисколёта "Слава Нибиру".
>>217920629*Василий Солдатов сидел в оплывшем окопе, стуча зубами по алюминиевой чашке со стремительно остывающим питьевым роллтоном. Аккумулятор видавшего виды "Латника" почти не грел спину, и под комбез пробирался холод от стылой земли. Допив жидкое пюре, Василий бросил чашку и привстал, поморщившись от мерзкого визга неисправного привода в ноге. Пейзаж был всё тем же: изрытое траншеями и воронками поле, неубранные трупы бойцов и остовы техники, нависший над окопом обгорелый "Сармат" с рубленой нашлёпкой нежилой башни, ныне торчавшей под нелепым углом. Подлый налёт еврейских беспилотников застал их полк врасплох.Василий тяжело дышал, скрипя зубами и сжимая кулаки в бессильной ярости. Он ненавидел жидов так, что ему самому было страшно. Когда-то он даже не подозревал, что может испытывать настолько сильные чувства ненависти и омерзения. Когда-то он не знал, что может быть что-то отвратительнее вот этого самого окопа, в котором грязь смешалась с говном и трупным ядом. Но этот окоп был частью его дома, частью его великой страны, а жиды - жиды были пришельцами из немыслимых адских бездн. Им было чуждо всё людское, всё нормальное, русское.Василий вспоминал, как их просвещали, показывая и рассказывая про злодеяния ЦАХАЛа и про жизнь в проклятом Израиле."Знаете что? У них там матриархат, - говорил политрук с выражением глубочайшего отвращения на лице. - То есть, бабы всем заправляют. Это потому, что рептилоиды все бабы, самцов нет у них, или хер их разберёт, ну и жиды всё с хозяев слизали. Бабы в правительстве, бабы в армии, на танках ездят, в самолётах летают. С бабами воюем, с жидовками пархатыми. А что такое жидовская баба против русского мужика? Неужели с бабами не справимся, а, мужики?".- Справимся, - Василий стукнул кулаком по пустому ящику. Как всегда в трудную минуту, он припомнил вдохновляющие строки поэта Каминова: "Так убей же хоть одного! Так убей же жида скорей! Сколько раз увидишь его - столько раз его и убей!".
>>217920649*Еврейские танки шли клином под прикрытием чудовищного дисколёта. Василий понимал, что единственный способ их ненадолго задержать - это атаковать головную машину. Он уже знал, что бить хуцпанцеры в лоб бесполезно, что нужно вскрыть брюхо "льва". Он примотал к "Латнику" десяток гранат, повязал на лоб гвардейскую ленту, выпил "путинки" и выбрался из окопа.До боли стиснув зубы, Василий бежал навстречу врагу. Ботинки увязали в липкой жиже, сервоприводы в ногах визжали на последнем издыхании. Он не кричал "Ура!" или "За Родину!", в его мире не осталось больше слов. Для него существовал только надвигающийся на него угловатый силуэт хуцпанцера, только мишень, в которую нужно было попасть...Ноги заклинило на полпути. Василий с размаху полетел в грязь, не успев понять, что произошло.Когда Лея, соскочив с брони, подошла к нему, он ворочался в земле, как придавленная медведка. Она не понимала, зачем остановила машину, почему решила подойти к опасному, пусть и обездвиженному, врагу. Что-то было не так. Что-то бросилось ей в глаза, но что?Русский солдат поднял измазанное лицо и посмотрел на неё бледно-серыми, как небо, глазами.Лея почувствовала, как стремительно молодеет, погружаясь в прошлое. Миг - и вот перед ней полузабытая питерская школа, и сама она - наивная девочка, ещё ждущая свой первый поцелуй. И одноклассник - такой весёлый, такой сильный и добрый, всегда готовый помочь и заступиться...- Вася? - прошептала она.Пару мгновений он всматривался в её лицо.- Юлька? Ты? - знакомые глаза расширились в изумлении.- Я, Вась.- Ты что же это... к жидам переметнулась? А?..- Переметнулась? Всегда я "жидовкой" была, Вась. С самого рождения. Меня и в школе так дразнили, помнишь?- Помню, - выдохнул Василий. - А я тебя защищал... дебил, блядь... защищал тебя.- Да, Вася, дебил ты. И тогда тем ещё дебилом был. Быстро тебе дружки растолковали, что с жидовками водиться нельзя... И знаешь, что? Ты свой выбор сделал, а я свой. - Лея склонилась над пришельцем из прошлого и тихо, но отчётливо произнесла: - Именно с тех пор я предпочитаю девочек.- Ах ты сука... мразь... ковырялка ебучая... - прохрипел Василий, безуспешно пытаясь подняться.Лея смотрела на него, глотая непонятно откуда взявшиеся слёзы. Наконец, проглотив достаточно горечи, она плюнула на заляпанный грязью панцирь, отвернулась и пошла к своей боевой машине.Операция "Русоцид" продолжалась.
*А в Поморье мясные ямы страшнее. Там чуть землицу раскидаешь, и вот оно - мясо Всекита. Жирное, пахучее, волокна как клубок змеиный пульсируют, извиваются, в жилах ихорь шумит, как река подземная. Выроют поморы яму ножами на палках, а туда и лезть не захочешь - будто в мамкино чрево назад, будто и не жил ты вовсе. Если повинен в чём шибко - полезешь, никуда не денешься. Лезешь, задыхаешься, на башке пузырь моржовый с кишкой на поверхность, ямины стенки по тебе елозят, рёбра сжимают, и вот уже сам помалу в червя или змея превращаешься. Верно говорят: черви мы во плоти Всекитовой. А зачем лезешь? А куда? А как же зачем - за нею самой, за Белой Жилой. Поди только разбери, которая тут белая... Пихаешь вперёд себя фонарь - светляка морского в склянке, - сквозь кусок слюды в пузыре щуришься - не видать ли. И так забудешь уже и как звать тебя, и какой день и век нынче, и где верх с низом, а о цели своей - ни-ни, не забудешь. А вот же она! Вот она, родимая! Белёсо посредь мяса шевелится - ну вылитый, вылитый червяк трупоядный. Тут в неё гарпун суёшь со всей дури, и за верёвку дёргаешь - вынимай. Дёргают тебя, как рыбину с глубины, на землю шлёп - пузырь долой - лежишь, жабрами воздух ловишь. Гарпун следом, а за ним - фонтан изжелта-белый, и дух от него - не плохой, не хороший - знакомый какой-то. А тут и девки уж наготове - заголились, телеса под бледным солнцем сверкают, киноварью размалёванные, жиром натёртые. Скачут под струи, жижу ловят, на себя намазывают, песни поют - ей-ей, будто на тот свет попал.Так вот Праздник Плодородия и проходит. Как предками завещано, как на скалах седых написано, как Сам Всекит-Всеотец чревовещал.
