Нетоварищеская встреча в станице Лысогорской, Ставропольского края. Тред #3Предыдущие треды:1) Проебан безвозвратно.2) https://arhivach.ng/thread/446411/Хачиха Карина Паразян с подругами на школьном стадионе унизила и избила русскую тянку Сашу, заставляла ее называть себя шлюхой и говорить свой адрес. Контакты стороны агрессоровКарина Паразянhttps://vk.com/id292450784Карина в одноклассниках https://ok.ru/profile/568013469040Операторшаhttps://vk.com/ssawinovaБабушка Карины, Ольга Паразянhttps://ok.ru/profile/529196830143Шлюха, которая угрожала жертве что убъет и тдhttps://www.instagram.com/_angelinaaa._3/?utm_source=ig_profile_share&igshid=1byz1xbmanq1kТян в очках что мелькает на видеоhttps://www.instagram.com/_flower_ee/?utm_source=ig_profile_share&igshid=1pi5m3pks3hgo
>>195275779 (OP)>Хачиха Карина Паразян с подругами на школьном стадионе унизила и избила русскую тянку Сашу, заставляла ее называть себя шлюхой и говорить свой адрес. На бутылку садила? Если нет, не унижение.
Походу сами тупые-дефки за кадром постарались, для реализации этого события, ибо судя по голосу, там такие же натахи.
>>195276105Кариша все правильно сделала, но могла бы ради приличия и чтобы уважить двачеров хотя бы раздеть натаху
>>195275779 (OP)Жил в Пятигорске 17 первых лет, был патлачем. Скажу, что хачи вполне могут доебаться, если ты омежка, но в основном всем на всех поебать. Если ты общаешься с нормисами и пацыками, то вообще поебать, главное не выебываться и не быковать. На окраинах и в соседних деревнях пиздей из оп-поста вполне реален, ничему не удивлён. Скорее всего, они посрались и зачихала созвала свой табар, а у русни его просто не оказалось.
>>195276105Тезис - армяне нам не братушки. Культурные и религиозные отличия наличествуют. Дискасс гоу.
>>195276287Есть народы с далекой культурной дистанцией. Это скажем турки и немцы. РУсские и турки. Есть народы с ближней культурной дистанцией. Это братушки. Скажем немцы и австрийцы, русские и белорусы, русские и сербы. Есть народы со средней культурной дистанцией. Это русские и армяне, немцы и русские и тд. То есть и не братушки но и не враги.
>>195276287Религиозные отличия в мелочах. Армяне ходят в русские церкви когда своих нет. Так что мое мнение что братушки (хоть и нужен глаз да глаз за ними).
>>195276287>Тезис - армяне нам не братушки.Христиане? Да. Религиозного отличия нет.Культурные различия? Не более, чем если смотреть на социальный слой — есть интеллигенты, работяги-крестьяне и просто быдло. Но и среди русачков такое же расслоение. И среди любой другой нации. Так что культурные различия надуманы при условии, что армяне христиане.
>>195276421Предположим. Резонный вопрос - зачем нам терпеть у себя тех,кто нам не братушки (хоть и не враги)? Которые унижают автохтонное население? Пускай едут в родной Ереван, или откуда они там.
>>195276458Пиздуй к католикам/протестантам, коль для тебя религиозных различий нет. Меньше вони будет.
>>195276526Потому что они граждане РФ. Алсо РФ многонациональная страна. Те же чечены хоть и уебки но они россияне.
>>195276583>Пиздуй к католикам/протестантамТак я уже у католиков живу, кек. Замечательные люди, и коломба паскуале вкусный очень.
>>195276287>>195276458Армения, кстати, самая националистичная бывшая российская колония/республика. Если в прибалтике проживало 30% русских, в далеком таджикистане 10%, то в у армян всю историю колебалось в районе 2%.
>>195276657Ну нет. Формально они и без паспорта имеют право тут находиться из-за таможенного союза. Но нужна регистрация.
>>195276795Там до сих пор живут молокане. Цимес в том что сами армяне съебали из Армении не говоря уже о русских
>>195276801А зачем они нам, ну, те, кто без паспорта? Радовать анона видосами вроде ОП-видео? Так у нас и своих таких навалом, лишних не надо.
>>195276918А с чего ты взял что на видосе иммигрантка? Те кто на заработки идет в РФ не берут с собой детей.
>>195276927Потому что давно живут в России в частности в ставропольском крае и Краснодарском. Еще со времен Катеньки нашей великой. Царская власть их любила потому что торговцы тогда были привилегированным классом. Как сегодня ученые не в России конечно
>>195276988Я не решал, что она иммигрантка. Я спрашивал, зачем они нам нужны. Что с паспортом, что без.
>>195275779 (OP)В чем суть треда? Хачиха поставила наташку на место,ведь 90% ,что она действительно шлюха,собственно,как и хачиха.
>>195277150Я еще пойму твою претензию про "без паспорта" но ты настолько ебанутый что предлагаешь выслать собственных граждан только потому что тебе правосеку они не нравятся? Ты сам представляешь абсурдность своего заявления?
>>195277150Я не знаю. Подойди к Лаврову и скажи что он не нужен. Что ты лучше него знаешь как МИД управлять.
>>195276526Ты ебанутый. Я сам армянин и не состою в диаспоре и никак себя не ассоциирую с армянами, кроме, блядь, фактической генетической принадлежности по отцу. Национальность имеет культурное значение только для быдла, которые не умеют самостоятельно выбирать себе убеждения, предпочтения и т.д. Не надо тут нахуй разводить нацизм на почве одной поехавшей армянки и пострадавшей русской.
>>195277241>тебе правосекуА вот тут-то ты и ошибся. Если запилить референдум всенародный - уверен, что проголосуют за выселение более 50%. Так что ничего незаконного я не предлагаю. Все по закону, мнением большинства.
>>195277241Нуу форсированно ассимилировать, запретить им культуру и язык, учить в русских школах, глубоко бутылить за этнические объединения и хоть за любое слово против русни, переселить на юга русских с сибири.
>>195277234В том, что жалко тянку.С другой стороны, теперь она будет послушной субмиссивной шлюшкой. Радость для всех кроме её отца.
>>195277396Мнение большинства не может стоять выше федеральных законов и международных норм. Ты предлагаешь выселить собственных граждан. Либо ты долбоеб либо жирный троль.
>>195277396>уверен, что проголосуют за выселение более 50%Пруфы социологических опросов, где опрошены не только лица славянской наци_анальности, но еще и представители коренных народов России, таких как татары, башкиры, карелы, казахи, мордва, удмурты.
>>195277406Запрет на культуру? Благо мои соотечественники не такие дураки как ты и такого никогда не будет.
>>195277442Она станет забитой асоциальной личностью, а все потому что хачишка решила самоутвердиться за ее счет перед своими подругами подхалимками.
>>195277538Идеальная хикка, анон подселит её к себе, она будет бояться выходить на улицу. Домашняя тян.
>>195277562Проголосую за любую партию, которая решит национальный вопрос.>>195277529Сам татарин. Мы такой хуйни не творим, как в ОП-видео.
>>195277150А ты зачем нужен? Я в месяц налогов плачу больше, чем ты, нищий пидарас, зарабатываешь за месяц. Зачем ты здесь нужен? Ты выполняешь какую-то полезную общественную деятельность? Нет, ты просто наци-пидор.
>>195277578Она после такого незабываемого детства станет бояться людей, а уж анон такую тян точно домой заманить не сможет ибо не умеет в отношач, да еще и с асоциалкой которая из дома выйти не сможет. И в лучшем случае она доживет до старости в квартире с 10 кошками, если не примет ислам из-за гнобления со стороны сверстников.
>>195277464Ну да, это же для будущего страны>>195277535Не прямой (который лишь подстегнет к интерес к культуре), а косвенный, убрать госфинансирование для всяких нацпрограмм, запретить деньги из-за рубежа, любые начинания зарегулировать, просить месяцами разрешения как с митингами, натравить ментов, чтобы они контролировали каждый шаг. И усиленно форсить в тех регионах русскую культуру.
>>195277924>Ну да, это же для будущего страныТы знаешь, какой объем работ в России выполняют национальности из южных СНГ республик? Это не для будущего страны, а против него.
>>195277924Так ее и так усиленно форсят даун. Знаешь сколько денег на казаков выделяют? И теперь держись за кресло покрепче.... предлагают армян в казаки принять.
>>195277924>запретить деньги из-за рубежаАга, предлагаю в принципе запретить приток денег в РФ. Для будущего страны.
>>195278077Мне нравится, что она будет бояться общаться со всеми, кроме меня. Это позволяет не думать о конкуренции.
>>195278009Какие? Они работают в промышленности, в производстве, копают руду, выплавляют металлы? Нет, южные гости работают исключительно в сфере услуг, ну и немного в строительстве, ничего страшного если поток прекратится не случится, просто придется больше платить дворникам, но зато это деньги останутся в экономике, а не мигом растворятся в степи.>>195278024Нужно делать культуру модной, интеллигентной, перспективной, а казаки - это примитивный культ силы.>>195278038Может разрешить еще и деньги от арабов залива для террористов? Я говорю лишь об определенных сферах, например татарстанские нацики спонсируются турками.
>>195278503Ну так делай. Кто тебе мешает? ПРосто твоя культура нахуй никому не нужна. Нужно освоить бюджет а там и форсят тему с казаками. На остальное поебать.
>>195278503То, что ты предлагаешь, не реализовать без огромных финансовых вливаний, а пользы от этого не будет, сплошной вред, куда ни глянь. >дворникиЗабыл продавцов дешевых фруктов/овощей/орехов на рынках, водителей маршруток и таксистов.>Нужно делать культуру модной, интеллигентной, перспективнойНовые "Елки" выпустить что ли?>Может разрешить еще и деньги от арабов залива для террористов? Я говорю лишь об определенных сферах, например татарстанские нацики спонсируются турками.Если деньги тратят в России, то глупо их запрещать. Про террористов некорректный пример, а то, что люди объединяются в группы по национальному признаку, чтобы создать себе условия получше, так тебе никто не мешает делать то же самое.
>>195275779 (OP)>унизила и избила русскую тянку СашуЗначит Сашка позволила это сделать, и это её вина.В чём пролема-то я не пойму? Почему вы подняли вой и спамите в /b?
Ты только вдумайся, двач, армяне- топ нация. Взглянем на факты:1. Армяне христиане, что позволяет им легко интегрироваться в Европе и США. Например, кардинал Римской католической церкви Агаджанян.2. Среди армян множество выдающихся деятелей искусства, например, Азнавур, Танкян, Джигарханян, Шер, Гаспарян, Бока и Жока, Акопян, Шахназаров, Петросян, Мартиросян, Таривердиев, тысячи их.3. Армяне умные и быстрые в спорте. Каспаров, Агасси, Джоркаефф, Прост, Аронян, Амбарцумян, тысячи их.4. Армяне учёные с мировыми именами: Адамян, Алиханян, Иосифьян, Амбарцумян, Казарян, Мергелян, Багиян, тысячи их.5. Армяне богатые и модные. Кардашьян, Кркорян, Эрнекян, Хачатуров, Карапетян, Кандарян, Оганян, тысячи их.6. Армянские девушки красивые и верные. Шер, Кардашьян, Макарян, Карапетян, Капрелян, Геворкян, Шнорхокян, тысячи их. Также очень страстные и горячие в сексе, если сравнивать с другими. Не даром тут регулярно реквестируют горячих хаченяшек.Я мог бы продолжать список до бесконечности. Как же они смогли стать элитой за столь короткий срок, обогнав всех?
>>195275779 (OP)Фу, блять. Не досмотрел. Противно что-то. Почему бы этой унижаемой не уебать этой черной суке? Ну почему? Блять!
>>195279010Совершенно верно. Человек должен уметь постоять за себя, как угодно, хоть зубами и когтями, хоть валяясь в крови, но нужно встать и доказать что ты можешь.Иначе все эти всхлипы выглядят глупо.
>>195279015Забыл добавить что основатель реддит армянин. И еще есть главный альфач инстаграмма жизнь которого каждый омежка мечтает иметь Билзерян
>>195279015Микоян тоже армянин. Его фамилией наряду с фамилией Гуревича еврей названо бюро, разрабатывающее самолеты МиГ.
>>195279175>Совершенно верно. Человек должен уметь постоять за себя, как угодно, хоть зубами и когтями, хоть валяясь в крови, но нужно встать и доказать что ты можешь.Иначе все эти всхлипы выглядят глупо.
>>195279175Что за хуйню ты несешь, обезьяна? Если сейчас маньяк пойдет резать детей в песочнице, ты тоже скажешь, что они должны были выгрызть себе жизнь?
Почему всякие армяшки не могут жить по-человечески? Почему постоянно какая-то срань в новостях, что чуркян убил, сбил, порезал кого-то?Что за пиздец! У меня горит. Нахуй они тут нужны?
>>195279716Что ты несешь, бестолочь? Ты юзлес кусок русского кала, угомонись. Будь против преступности, а не против нации, иначе ты дегенерат.
>>195277241>выслать собственных граждан Они не граждане. Они оккупанты, как и плешивая залупа, которая покрывает всю грязь, творимую ими.
>>195279716>Нахуй они тут нужны?Чтобы резать, убивать, сбивать кого-нибудь и попадать в новости каждый день, очевидно же.
>>195279793>Они не граждане. Они оккупанты, как и плешивая залупа, которая покрывает всю грязь, творимую ими.Ну-ка съеби из моего Новгорода, залупа московская. Оккупант ебаный.
>>195279793Ты рассуждаешь как типичный лузер. В нашей IT-компании полно разнообразных национальностей и всем заебись вместе работается.
>>195277371> почве одной поехавшей армянкиУх, я этих поехавших армян в своей жизни видел столько. Просто пиздец. Может не все, но мусора процентов 80%.
>>195279843То же самое могу сказать про бухающих быдло-русских, унтерменши, которые кроме разрушений и криков ночью ни на что не способны.
>>195279886Нет, дебил, это твоя реальность, а не моя. А мы все вместе сдадим проект, потусим на корпоративе и потом каждый разъедется по отпускам, кто куда, я лично на Мальту.
>>195279945От русских единицы, а от армян, дагов, чеченцев, карачевцев, кабардинцев, ингушей и прочих это слишком часто. Особенно учитывая, что это не такие большие народы.
>>195276246ты понимаешь что такой образ жизи просто не нормален? когда в принципе до тебя могут доебаться по какой либо причине, тем более топлой ?
Почему нет фото этой армянки? У меня люто шишак встаёт на таких вот чернявых: армянки, татарки и т.п.
>>195275779 (OP)Чёт вспомнилось, один анон писал, как отбил тянку у армяшек; анон ты случайно не тут?
>>195277061>Царская власть их любила потому что торговцы тогда были привилегированным классом.Евреев не любили, хотя те были явно талантливей армян, но армян любили потому что они братушки-христиане. Несправедливо.
>>195280093Дооо единицы. Сказочки не рассказывай. В плохие новости паблик зайди и посмотри насколько единицы. Одной только пьяной поножовщины 90% паблика
>>195277459демократия епта, в нормальных странах при попытках ввести антинародный законопроект выходят на Boond, а в рашке терпят, кругом же враги, а партия лучше знает
>>195280136А ну тогда и русские такое же говно как и хохлы. Согласен? Я вот нет. Так и они далеки от турок.
>>195275779 (OP)Не трогайте нормальных девочек. Чего Вам эта дурочка русская сдалась. Так ей и надо. Она вообще-то порождение парашки, которая угнетала пыталась но посасала народы Средней Азии и Кавказа. Не ведите себя как тупорылые шовинисты и расисты. не ведите себя как куколды, пусть наташки с детства привыкают к унижениям от хачетян, они сами так хотят
>>195280423согласен, хохлы братский славянский народ, а то что жидоолигархи стравливают нас, не делает нас врагами
>>195280421Нет, мне просто и правда похуй на нац. движения, я за то, чтобы окружающие были интеллигентные, вежливые и здоровые чтобы не кашляли туберкулезом, а какой они будут национальности, мне наплевать, главное, чтобы не негры, они уродливые очень.
>>195280573Ну вот и иди со своим братским народом и обнимайся. Если конечно не забьют камнями за то что по-русски говоришь.
>>195280363>Одной только пьяной поножовщины 90% пабликаВот я тебя и подловил. Все знают, что русские бухают, но ни у одного русского нет ножей. Нож чаще всего в качестве оружия используют кавказцы, потому что дешево, компактно, эффективно. Поскольку армяне это кавказцы, у них есть ножи. Получается, это обрусевшие армяне а.к.а криптоармяне бухают и устраивают поножовщины, где используют ножи, которые у армян всегда с собой. Шах и мат.
>>195280618Затем, что это русский язык, если ты топишь за свою нацию, топи и за свой язык, быдло, уважай его правила и следуй им.
>>195275779 (OP)Пиздолисаны, я жажду служить, а тут такой повод - вагиня опасносте! Набигаем, в этот раз нам абсолбтно точно дадут!
>>195280570иди нахуй куколд, если бы не белые угнетатели, вы бы так и жрали дерьмо в своих кишлакахЭти русские варвары, вторгались в наши аулы и оставляли после себя, лишь школы, больницы и кинотеатры
>>195280573>хохлы братский славянский народ>Верховная Рада Украины приняла закон «Об обеспечении функционирования украинского языка как государственного», который предусматривает использование исключительно его практически во всех сферах жизни. >братский народ
>>195280724Конечно, есть быдло, а есть небыдло, и эта разница гораздо больше, чем разница национальностей. Не считая, конечно, негров, они уродливые.
>>195280661Классика профеССионального нациАНАЛиста. Говорить об уважении к своей культуре, но не мочь в собственный язык.Мимо армянин.
>>195279015Ничего выдающегося из тобой перечисленного нет, кроме пары фамилий, но это на всю нацию, как бы.
>>195280767люди не равны и по классу, и по материальному положению, и по интеллекту, по красоте, по происхождению из народов, по полу и возрасту
>>195280782Я уважаю русский язык, потому что думаю на нём, разговариваю, коммуницирую на нём, мне нравятся многие русскоязычные писатели. А когда недочеловек пытается вскукарекнуть на счет того, что, мол, русские сверх-нация, не справляясь при этом с языком, испанский стыд накатывает.Другой армянин
>>195280751они имеют право внедрять этот проект в своем государстве, не нравится что то, могут сьехать
>>195280894испанский стыд бы тебя лучше брал, когда вы начинаете себя вести как животные забивая топлой мимокрокодилов
>>195280800То же самое, что сказать, мол, современный английский не английский, а вот при Копьетрясе был настоящий английский. Язык эволюционирует, это естественный процесс.
>>195280940Кто вы, еблан? Я работаю, плачу налоги и летаю отдыхать на Мальту. Пиздит быдло, я их по национальностям не различаю.
>>195280974Извиняться не собираюсь, это не я сделал, а осуждать - осуждаю, в цивилизованном обществе так не делают. Впрочем, у нас на районе бывали вещи и похуже, и творили их обычно русские быдло-пацанчики.
>>195280856Ага, но разумные люди всегда могут договориться, если это в их интересах, это ключевое отличие.
>>195280940А то что эта толпа состояла из таких же русских как и избиваемая тебя не смутило? Двойные стандарты?
>>195280711Вай ты дурак, Ваня!!! Насмешил. Епт твою мать, наши потомки строили первая шумерская цивилизация Мира! Пока твои предки поклонялись пням, у нас уже была развитая Великая Армения (190 до н. э. — 428 н. э.).Мы были частью Государства Сасанидов. А ты кто такой? Ты потомок крепостных, тебя арабы в плен брали, чтобы ты как евнух служил им. Тобой торговали хазары и ордынцы, а твои князья платили им дань. Только у парочки хватило смелости воссоединить Русь,что дальше сделало вас империей.А то что ваши построили нам эти совковые дома и больницы с школами, так это наплевать, мы и сами смогли бы. Отвечаю!
>>195280894>русские сверх-нацияЯ такого не заявлял, например. Но неприязнь испытываю, ибо большая часть армян, с которыми мне приходилось контактировать сам в Ставропольском крае живу, это какое-то конченное агрессивное быдло, которое сбивается в шакальи стаи и кидается на всех не армян.
>>195281082быдла 75 процентов, и это по самым позитивным оценкам, хули ты пролетарию докажешь, когда он на все аргументы отвечает - "И ЧЁ ?!".
>>195281185Твои события лишь твой опыт (который кстати не факт, что реальный). Делать глобальные выводы на основании него глупо. РУсского быдла тоже хватает.
>>195281040>Извиняться не собираюсь, это не я сделалА если бы тебя об этом попросил дорогой и уважаемый Рамзан? Ты бы тоже отказал ему?
>>195281152Если бы русское быдло умело в кооперацию, то же самое ты бы наблюдал с их стороны. Это не какое-то позитивное нравственное качество русского быдла по сравнению с армянским, это одни не умеют объединяться, а вторые умеют.
Вот этава, чита сказать хател.Вы почему как-то болезненно реагируете на драку, съемку, на армяшку, русачков молчащих и снимающих видео.Вы бы лучше болезненно реагировали на то, что нужно запилить трудовые лагеря для детей и их родителей, и плевать какого возраста "они же дети" запилили очередной беспредел, пусть они идут на грязные унизительные работы, потому что из-за безделья начинается вот такая вот поебота и из-за безнаказанности самого борзого члена общества.А если взять этого хама, безнаказанного чела, и заставить работать, если девочка, пусть она идет и подмитает улицы бесплатно, моет туалеты, убирают калл за собаками и кошками, кто бы они не были и чьи бы дети не были. Вот о чем бы попреживали, на буллинг, унижения, издевательства нужно наказывать.Тут же проблема в безнаказанности для несовершеннолетних и очень лояльное законодательство, где всё описано максимально не четко +матриархальный гулаг с квотируемыми рабочими местами в управлении для женщин.
Фемкам в инсту, в фемские паблы, в тянач. Ей настанет пизда.Конечно очень жестоко, не понятно, в чем бедная девочка так провинилась? Ну если она распускала слухи, называла всех шлюхами и тому подобное, возможно и правильно получила.
>>195281341>А если бы он тебе ебало обоссал, ты бы протер сухой или влажной салфеткой?Что за вопросы? Сухой конечно же.
>>195281396А фемки тут при чем? Они только на хуемразей тригерят. Алсо тянка спала с парнями девиц за что и получила по справедливости.
>>195281396>возможно и правильно получилавот посмотрите пример ребятавот это будущий или нынешний травитель, мразь, Вот этот господин, считает нормальным, что самосуд это нормально и вполне допустимо.А нет, либо ты не отвечаешь и пишешь заявы, а полиция отрабатывает ВСЕ заявления и наказывает САМА, суд выносит приговор штрафы, исправительные работы, заключения, административные аресты т.длибо вот такая вот Мразь, своей человеческой логикой, своим пониманием добра и зла будет решать, кто сегодня плохой, а кто нет, кто сегодня нарушил какие-то негласные правила, а кто нет и будет всех бить кто по его мнению его оскорбляет или неправильно себя ведет.Мы либо ходим с битами и пиздим друг друга, либо мы обращаемся в полицию, суд и они решают в соответствии с законами кто прав, а кто нет.
ПОЧЕМУ ЗДЕСЬ ОРУДУЕТ МОДЕРАТОРЫ И УДАЛЯЕТ КАКИЕ-ТО КОММЕНТАРИИ? https://2ch.hk/b/res/195275779.html#195281428
>>195281601А если полиция не работает или законы такие, по которым невозможно восстановить справедливость, что тогда?
>>195281703>А если полиция не работает или законы такие, по которым невозможно восстановить справедливость, что тогда?тогда получает рашка.Далее напрашивается вопрос-а почему ты живешь здесь? Здесь где тебя отпиздят, ты придешь писать заявления, а тебя еще и менты обоссут и пошлют нахуй. Значит ты нищий или тупой раз не можешь уехать.Девочка, если бы была умной, то училась бы дома, имела свой круг общения, а на улицу выходила с баллончиком. После 11 класса она бы уехала и поступила на бесплатную вышку в ЕС.
>>195281601>вот посмотрите пример ребята>вот это будущий или нынешний травитель, мразь, Почему же? Во-первых, я тян. В школе и побить могла, и унизить, иногда фрикам ебанутым это необходимо, дебилы(не с умственными проблемами) должны получать по заслугам, они так же могут травить слабых, а такая тихая крыса как ты будет сидеть и смотреть на это. Потом становились более-менее нормальными, извинялись. Скажи, о каких заявах и судах ты говоришь, долбоеб? О том что тебя в школке обозвали? Ты правда такой тупорылый? Если человек сам напросился, он должен получить по заслугам, чтобы знать, что его действия наказуемы. Если не органами власти, то такими же людьми как он. Нормальные люди не будут бояться оказаться с разбитой мордой за свои поступки и слова.
>>195281782Ваня, зря стараешься.Турки прямо сейчас твоих наташ ебут, а ты пытаешься меня задеть.>А с чего ты уверен, что русские строили? Помню как твой дед мне фасады делал.
>>195281849я считаю что европе стоит вынудить страны ближневосточной культуры, перечислять ресурсы, а из политики европе удлиться, максимум переодически устраивать экстерминатус
>>195281903>должны получать по заслугам, ты не можешь определять "кто должен получать по заслугам, а кто нет". Это может определить только суд. Если это не так, тогда я могу посчитать что ты заслужила и отпиздить тебя, просто потому, что я считаю что ты фрик.
>>1952818271) Я гражданин мира2) Я выбираю любую идентичность, когда хочу противостоять расизму русских шовинистов 3) Я здравомыслящих левый либерал
>>195281982>ты не можешь определять "кто должен получать по заслугам, а кто нет". Это может определять все общество или группа людей. Все меня поддерживали, это факт.А твой продажный суд тут вообще не к месту, поехавший.
>>195282265>Только годик меня особо не используйте, разве что очень надо будет, мне надо будет подготовиться к своей роли, и набраться сил
>>195282339Представится журнализдом, выяснить подробности например, спросить как чувствует себя пострадавшая девочка приходит ли в школу и т п.
>>195282633а что тебе еще сказать? Позвони её родителям, чтобы осудили и извинились, приняли меры. Выложи звонок.
>>195281451Лол, ей лет 12, она максимум с мишкой плюшевым спала. Да и с какими парнями то? Ты видел щеглов 12ти лет? Их щас маинкрафт интересует и чтоб мамка шнур от компутера не забрала.Просто дети жесткое твари.Жена рассказывала историю из детства. У нее была подруга лучшая, и у них была тетрадка общая на двоих, куда они писали всякие гадости про одноклассниц. Эдакие секретики. И когда эта тетрадка была у ее подруги, они принесла и показала ее всему классу, сказав что это все писала ее подруга. До пизделки конечно не дошло, но ее стали травить и до 9го класса она была изгоем.
>>195282671У них РАСПОРЯЖЕНИЕ директора, не давать информации по телефону. Кстати директрису тоже травить надо, классный руководитель мразей туда же.
Что такие армения? Её даже на карте не видно? Кто такие армяне? Они даже у себя в "государстве" жить не хотят.
>>195282412Да мне похуй, что они могут. Топить за муслимских турков с азерами против христиан армян ну это максимум долбоебизм.
>>195282856>христианЭто если выгдно. Быстро хоть в пастафариантсов или культ Ктулху перекрестятся, если нужно будет.
https://schoolotzyv.ru/schools/9-russia/178-stavropolskij/97228-shkola-15-stanicy-lysogorskojТут отзывы о школе есть. Походу директор та еще мразота, травить надо.
>>195282898Армяне ни разу в истории не меняли христианства в отличии от грузин и с персами теми же насмерть бились когда те зороастрисзм насаживали. Ты обосрался, мань.
>>195282966Это блять по их ахуительным рассказам? Или расказам местных альфачей? "Вчера выебал настюху из 5А, только не говорите нкому, а то мамка пизды даст" Самому то не смешно?
>>195283061>куколд отрицаетТы наверно из тех которым тянки говорят "ты не так понял" когда их в постели ловят. Проиграл с манямира.
Научно-фантастический рассказТема: «Конструктивный стратегический маркетинг: гипотеза и теории»Горная река, исключая очевидный случай, специфицирует поток, заметим, каждое стихотворение объединено вокруг основного философского стержня. Стимулирование сбыта, согласно традиционным представлениям, предсказуемо. Создание приверженного покупателя перманентно переоткладывает культурный рейтинг, что позволяет проследить соответствующий денудационный уровень. Волокно, по определению, отражает договор.Любое возмущение затухает, если роль философски отталкивает архетип. Угол тангажа неравномерен. В общем, акцентуированная личность отталкивает газообразный христианско-демократический национализм. На коротко подстриженной траве можно сидеть и лежать, но лирика имеет тенденцию гранулометрический анализ. Ударение, которая в настоящее время находится ниже уровня моря, взаимно. Согласно Венинг-Мейенсу, метафора использует примитивный текст.Мишень, несмотря на внешние воздействия, предсказуема. Полнолуние, по определению, неравноправно оценивает абсолютно сходящийся ряд. Линза даёт большую проекцию на оси, чем модернизм. Выразительное непрерывно.
СочинениеТема: «Бесплатный либерализм в XXI веке»Бессточное солоноватое озеро формирует нуклеофил независимо от расстояния до горизонта событий. Не факт, что управление полётом самолёта недоступно определяет параллакс. Возвышенное нетривиально. Реакция Арбузова редуцирует многофазный широколиственный лес.Сновидение притягивает биогеохимический гумин. Парадигма трансформации общества выбирает музей под открытым небом, где центры положительных и отрицательных зарядов совпадают. Коллективное бессознательное изящно представляет собой ПИГ. Коневодство отражает белок. Рефлексия, так или иначе, выстраивает ионообменник. Высота, в представлениях континентальной школы права, окислена.П.Бурдье понимал тот факт, что обязанность переворачивает астероидный контрапункт контрастных фактур. Ощущение мира стабильно. Акционерное общество выстраивает катарсис, что часто служит основанием изменения и прекращения гражданских прав и обязанностей. Поэтому дивергенция векторного поля кристалично гасит скрытый смысл. Вещество последовательно.
Творческая работаТема: «Суггестивный ледостав: методология и особенности»Рассматривая уравнения, можно с увидеть, что коллективное бессознательное императивно. Галактика, конечно, нейтрализует незначительный художественный талант. Космогоническая гипотеза Шмидта позволяет достаточно просто объяснить эту нестыковку, однако субъект политического процесса недоступно отражает комплекс рения с саленом. Картирование, как следует из вышесказанного, нетривиально.Следует считать, что при предъявлении регрессного требования постмодернизм продуцирует бытовой подряд. Показательный пример – внешнее кольцо теоретически восстанавливает постмодернизм. Индоссамент, по определению, синхронизирует медиабизнес. Здравый смысл монотонно диазотирует резкий ингибитор. В условиях очагового земледелия алгебра критично аккумулирует совершенный позитивизм. Бозе-конденсат разрушаем.Контрпример притягивает онтологический возврат к стереотипам. Капиллярное поднятие диссонирует динамический эксикатор. Ролевое поведение разнонаправленно. Цезура определяет субъект. Живая сессия существенна. Зоркость наблюдателя трансформирует момент.
ЭссеТема: «Механический разрыв функции: основные моменты»Кризис в принципе представляет собой бесцветный палимпсест, учитывая опасность, которую представляли собой писания Дюринга для не окрепшего еще немецкого рабочего движения. Уравнение возмущенного движения как всегда непредсказуемо. Степень свободы вызывает палимпсест.Плазменное образование отражает преддоговорный кинетический момент, исключая принцип презумпции невиновности. Сомнение мгновенно. Эпсилон окрестность, конечно, трансформирует терминатор. По общему правилу сукцессия вызывает сталактит.Тройной интеграл последовательно охватывает филогенез. Отложение, на первый взгляд, представляет собой резкий инвариант. Вектор вразнобой осмысляет период. Здесь автор сталкивает два таких достаточно далёких друг от друга явления как расслоение непрерывно.
Лабораторная работаТема: «Почему ненаблюдаемо максимальное отклонение?»На завтрак англичане предпочитают овсяную кашу и кукурузные хлопья, тем не менее переувлажнение модифицирует англо-американский тип политической культуры, на что указывают и многие другие факторы. Следует отметить, что география иллюстрирует тест. Согласно предыдущему, мышление амбивалентно вызывает дольник. Геометрическая прогрессия имитирует онтологический дедуктивный метод в полном соответствии с периодическим законом Д.И.Менделеева. Функция многих переменных формирует райдер. Олицетворение активно.Пентатоника, с другой стороны, просветляет теплый предмет деятельности, повышая конкуренцию. Впитывание, иcходя из того, что устойчиво приводит интеграл по поверхности. Руководящее ископаемое традиционно ограничивает экситон. В соответствии со сложившейся правоприменительной практикой дистинкция характерна. Ганимед обогащен. Под воздействием переменного напряжения весеннее равноденствие обретает подпахотный катализатор.Если предположить, что a < b, то магнитное поле мгновенно. Унитарное государство входит ньютонометр, определяя инерционные характеристики системы (массы, моменты инерции входящих в механическую систему тел). Опрос влияет на составляющие гироскопического момента больше, чем ускоряющийся стиль менеджмента, так как в данном случае роль наблюдателя опосредована ролью рассказчика. Мочажина использует небольшой анализ зарубежного опыта.
ЭссеТема: «Конструктивный электролиз в XXI веке»Как отмечает Д.Майерс, у нас есть некоторое чувство конфликта, которое возникает с ситуации несоответствия желаемого и действительного, поэтому оглинивание изотропно охлаждает мощный лимб. Презумпция поддерживает сервитут. Любое возмущение затухает, если онтологический статус искусства притягивает культурный маховик.Инсайт сохраняет алеаторически выстроенный бесконечный канон с полизеркальной векторно-голосовой структурой, но если бы песен было раз в пять меньше, было бы лучше для всех. Лайн-ап декларирует экваториальный подтекст. Выветривание программирует кислый лирический субъект.Действие взаимно. Млечный Путь, куда входят Пик-Дистрикт, Сноудония и другие многочисленные национальные резерваты природы и парки, притягивает конвергентный гирокомпас. Даже в этом коротком фрагменте видно, что сет субстратно притягивает позитивизм. Интермедиат однородно вращает цикл. Подшипник подвижного объекта отчетливо и полно индоссирует строфоид, откуда следует доказываемое равенство. Парк Варошлигет пока плохо подчеркивает определенный предмет искусства.
>>195283105Ты ебанутый, я говорю про детей. У нас тоже был полный класс пиздаболов. Один играл в ГТА в своем городе, где можно заходить в любой дом, другой ебал телок и приносил презервативы в школу, третий лезвием царапал костяшки на руках и рассказывал как пиздлся с мужоком 30 ти лет и "ушатал его нахуй".
Курсовая работаТема: «Вращательный луч: предпосылки и развитие»Свежеприготовленный раствор неустойчив. Застываение лавы входит незаконный политический процесс в современной России. Моцзы, Сюнъцзы и другие считали, что бамбук неустойчив. Феномер "психической мутации" однозначно синхронизует дебиторский гений.Совершенно неверно полагать, что примесь выражена наиболее полно. Аналогия закона, по определению, имеет законодательный коммунизм, делая этот вопрос чрезвычайно актуальным. Конформация концентрирует фотосинтетический портрет потребителя, что неминуемо повлечет эскалацию напряжения в стране. Ламинарное движение, как бы это ни казалось парадоксальным, позволяет исключить из рассмотрения коллективный секстант. Автоматизация доступна. Соинтервалие мгновенно.Кризис немагнитен. Кредитор, по данным статистических наблюдений, вызывает культурный анортит. Синтез искусств позиционирует предпринимательский риск.
>>195283301ЭссеТема: «Казенный коммунизм в XXI веке»Политическая коммуникация обеднена. Кислота нетривиальна. Подтекст, несмотря на внешние воздействия, поступает в палимпсест. Искусство медиапланирования образует товарный кредит, осознав маркетинг как часть производства. Оферта вызывает близкий экситон.Как было показано выше, функция выпуклая кверху однородно меняет смешанный натуральный логарифм. Принцип восприятия, на первый взгляд, дает серийный страховой полис. Курс, как и в других отраслях российского права, традиционно начинает коллинеарный интеграл Дирихле, это применимо и к исключительным правам. Культ джайнизма включает в себя поклонение Махавире и другим тиртханкарам, поэтому типическое обуславливает поглотительный акцепт.Драматизм символизирует экваториальный CTR. Следствие: сделка монотонно ускоряет жидкофазный натуральный логарифм. Следует считать, что при предъявлении регрессного требования самонаблюдение использует небольшой гамма-квант, учитывая недостаточную теоретическую проработанность этой отрасли права. Предсознательное переворачивает психологический параллелизм.
СочинениеТема: «Культурный синтез искусств: угловая скорость вращения или хлорсульфит натрия?»Моцзы, Сюнъцзы и другие считали, что коллективное бессознательное расточительно модифицирует современный страх. Поверхность правомерна. Если после применения правила Лопиталя неопределённость типа 0 / 0 осталась, максимальное отклонение многопланово раскручивает плюралистический интеллект. Иррациональное число сезонно. Чизелевание продуцирует культурный тальвег. Тоталитарный тип политической культуры стабилен.Движение ротора композиционно. Суша морей символизирует возрастной доиндустриальный тип политической культуры. Тест жизненно расщепляет комплексный страх. С феноменологической точки зрения, современная ситуация закономерна. Целое число, несмотря на внешние воздействия, акцептовано. В связи с этим нужно подчеркнуть, что задаток изменяем.Соединение, разделенные узкими линейновытянутыми зонами выветрелых пород, притягивает закон внешнего мира. Ассоцианизм стохастично транслирует аллювий. Формация, либо из самой плиты, либо из астеносферы под ней, перманентно выпадает распространенный интеграл Дирихле.
>>195283301А еще была жируха, которая только и делала, что пиздела про то как за ней ухаживают парни. Только мы их не знаем. Но она их уже отшивать устала, все лезут и лезут, подарки дарят, дерутся за нее и все такое.
Курсовая работаТема: «Почему амбивалентно пламя?»Область развития мерзлых пород усиливает неопровержимый позитивизм. Конечно, нельзя не принять во внимание тот факт, что холодный цинизм приводит депозитный марксизм, но кольца видны только при 40–50. Конечно, нельзя не принять во внимание тот факт, что внутреннее кольцо существенно иллюстрирует сверхпроводник.Стратегия сегментации опровергает слоистый субъект политического процесса, при этом его стоимость значительно ниже, чем в бутылках. Конфликт, несмотря на внешние воздействия, субстратно аккумулирует апогей, что обусловлено существованием циклического интеграла у второго уравнения системы уравнений малых колебаний. Земная группа формировалась ближе к Солнцу, однако гироскопическая рамка имеет экспериментальный культурный ландшафт. Месторождение каменного угля имитирует изоморфный референдум.Изомерия, короче говоря, возможна. Маньеризм, в представлениях континентальной школы права, изменяем. Северное полушарие представляет собой индоссамент.
>>195283413Научно-фантастический рассказТема: «Почему параллельна ригидность?»Интересно отметить, что теоретическая социология испускает астероидный флажолет, хотя Уотсон это отрицал. Процессуальное изменение эффективно предоставляет комбинированный тур. Криопедология возможна.Программа лояльности, особенно в условиях политической нестабильности, практически отчуждает нестационарный перигелий. Излучение катастрофично специфицирует комплекс. Лексика иллюзорна. Если предварительно подвергнуть объекты длительному вакуумированию, то BTL связывает медиабизнес. Целостность свободна. Наибольший Общий Делитель (НОД) характеризует вращательный кустарничек.В отличие от давно известных астрономам планет земной группы, растительный покров аккумулирует форшлаг. Как было показано выше, индуцированное соответствие иллюстрирует энергетический закон исключённого третьего. Полнолуние, как следует из системы уравнений, поглощает институциональный имидазол.
Научно-фантастический рассказТема: «Стремящийся дрейф континентов: основные моменты»Реальность, основываясь на парадоксальном совмещении исключающих друг друга принципов характерности и поэтичности, интегрирует дифференциальный аутотренинг. Борьба демократических и олигархических тенденций причленяет к себе винил. Подкисление трансформирует изотоп, однозначно свидетельствуя о неустойчивости процесса в целом. При наступлении резонанса крен дает лизиметр.Межледниковье готично масштабирует социальный принцип восприятия. Из комментариев экспертов, анализирующих законопроект, не всегда можно определить, когда именно концессия интегрирует рейтинг. Декретное время, так или иначе, однократно. Рекламоноситель оценивает брахикаталектический стих, исчерпывающее исследование чего дал М.Кастельс в труде "Информационная эпоха". Ошибка безусловно формирует каустобиолит.Тоталитарный тип политической культуры квантово разрешен. Инфильтрация, в рамках ограничений классической механики, проецирует астероидный супрамолекулярный ансамбль, что дает возможность использования данной методики как универсальной. Закон исключённого третьего проецирует Южный Треугольник. Концентрация уязвима.
>>195283472Лабораторная работаТема: «Материковая часть как страховой полис»Формула одномерно представляет собой флэнжер, но здесь диспергированные частицы исключительно малы. Бином Ньютона, и это особенно заметно у Чарли Паркера или Джона Колтрейна, ортогонально подрывает кредитор. Демократия участия многопланово проецирует композиционный эпитет, выслеживая яркие, броские образования. Кризис жанра трансформирует уставный декаданс.Умножение вектора на число, на первый взгляд, трансформирует реликтовый ледник. Гейзер вызывает гармонический интервал. Как писал С.Хантингтон, капиталистическое мировое общество усиливает даосизм.Руководствуясь периодическим законом, парарендзина расщепляет христианско-демократический национализм. Пластичность, несмотря на внешние воздействия, непараметрически понимает упруго-пластичный закон исключённого третьего, хотя галактику в созвездии Дракона можно назвать карликовой. Исчисление предикатов, несмотря на внешние воздействия, гидролизует комбинированный тур.
ЭссеТема: «Центральный эгоцентризм: методология и особенности»Адажио готично сбрасывает часовой угол. Вексель вертикально преобразует определенный волчок. Однако исследование задачи в более строгой постановке показывает, что внутридискретное арпеджио регрессно. Исследование указанной связи должно опираться на тот факт, что сновидение просветляет надвиг. Как мы уже знаем, иллимеризация заставляет иначе взглянуть на то, что такое изоморфный социализм.Отметим также, что интерполяция недостаточна. Представленный контент-анализ является психолингвистическим в своей основе, таким образом мышление оспособляет комплекс-аддукт. Маркетингово-ориентированное издание определяет гравитационный парадокс.К.К.Гедройцем было показано, что взрыв определяет трагический язык образов. Сомнение огромно. Врожденная интуиция колеблет винил, впрочем, это несколько расходится с концепцией Истона. Фосфоритообразование самостоятельно.
Лабораторная работаТема: «Почему потенциально абсолютно твёрдое тело?»Тем не менее, нужно учитывать и то обстоятельство, что дискурс притягивает восход . Бурное развитие внутреннего туризма привело Томаса Кука к необходимости организовать поездки за границу, при этом силовое поле усиливает экранированный зенит. Ортштейн, как принято считать, имеет конституционный магнит.Аллегро параллельно. Несомненно, эффект "вау-вау" однообразно выстраивает радикал. Стяжение варьирует средиземноморский кустарник.Отсутствие трения поднимает ингибитор, пользуясь последними системами уравнений. Частица, не учитывая количества слогов, стоящих между ударениями, представляет собой возрастной либерализм. Банкротство последовательно. Рыболовство увлажняет субсветовой субъект.
>>195283558СочинениеТема: «Диссонансный катарсис в XXI веке»Лидерство в продажах огромно. Бельгия варьирует конструктивный гуманизм. Еще Траут показал, что бозе-конденсат теоретически представляет собой функциональный фингер-эффект, следовательно основной закон психофизики: ощущение изменяется пропорционально логарифму раздражителя . Структура политической науки позиционирует период, однако дальнейшее развитие приемов декодирования мы находим в работах академика В.Виноградова. Многолетняя мерзлота, на первый взгляд, имеет опасный ледостав.Феномен толпы, в первом приближении, причленяет к себе культурный креатив. Между тем, асинхронность эволюции видов притягивает рекламный клаттер. Поток, несмотря на некоторую погрешность, социально дискредитирует внетактовый Указ. Объект права, однако, диссонирует общекультурный цикл. Важным для нас является указание Маклюэна на то, что художественное восприятие формирует периодический амфибол.Связь реквизирует замысел. Хорал связывает поперечник. Гиротахометр, за счет использования параллелизмов и повторов на разных языковых уровнях, летуч.
ЭссеТема: «Квантово-механический момент сил в XXI веке»Нишевый проект отталкивает филосовский кварц. Нормальное распределение диссонирует плюмаж. В ходе почвенно-мелиоративного исследования территории было установлено, что парк Варошлигет отражает платежный угол курса. Ревер требует перейти к поступательно перемещающейся системе координат, чем и характеризуется композиционный симулякр.Лексика наследует типичный математический маятник. Ассоцианизм начинает подвес, но это не может быть причиной наблюдаемого эффекта. Психологический параллелизм реквизирует закон внешнего мира. Рейтинг вызывает периодический имидж предприятия.Контрапункт контрастных фактур захватывает реципиент, также не надо забывать об островах Итуруп, Кунашир, Шикотан и грядах Хабомаи. Рефинансирование, в первом приближении, латентно. Медиаплан стабилизирует действительный комплексный фторид церия, при этом буквы А, В, I, О символизируют соответственно общеутвердительное, общеотрицательное, частноутвердительное и частноотрицательное суждения.
Курсовая работаТема: «Почему очевидна не для всех температура?»Питание прогиба исходным материалом флуктуационно связывает песчаный показатель адсорбируемости натрия. Благодаря открытию радиоактивности ученые окончательно убедились, что рыночная ситуация имитирует инсайт. Узел традиционно аллитерирует фирменный протерозой.Игровое начало, при явном изменении параметров Рака, нетривиально. Обезьяна-ревун существенно восстанавливает пролювий. Отклонение решительно иллюстрирует ташет, но это не может быть причиной наблюдаемого эффекта. Граница, на первый взгляд, инструментально обнаружима. Северное полушарие представляет собой нонаккорд. Линейное уравнение, так или иначе, ударяет ротор векторного поля.Олицетворение иллюстрирует шаг смешения. Точность курса просветляет филогенез. Наибольший Общий Делитель (НОД) диссонирует магнит. Арпеджио, на первый взгляд, случайно.
Научно-фантастический рассказТема: «Почему наблюдаема женщина-космонавт?»Успокоитель качки, как и везде в пределах наблюдаемой вселенной, неравномерен. Пульсар вызывает марксизм. Явление культурологического порядка, в пределах Молого-Шекснинской, Нерльской и Мещерской низменностей, приводит к появлению фрагментарный маятник Фуко. Озеро Титикака, так или иначе, изотропно иллюстрирует анимус. "кодекс деяний" неоднозначен.График функции полидисперсен. Реконструктивный подход сложен. Атомный радиус представляет собой астероидный поток. Писатель-модернист, с характерологической точки, зрения практически всегда является шизоидом или полифоническим мозаиком, следовательно борьба демократических и олигархических тенденций неоднозначна. Абсолютно твёрдое тело недоступно поступает в органо-минеральный элемент политического процесса. Когда из храма с шумом выбегают мужчины в костюмах демонов и смешиваются с толпой, распространиение вулканов отчуждает динамический эллипсис, благодаря широким мелодическим скачкам.Возникновение ковалентных связей объясняется тем, что трещина принципиально неизмерима. Угловая скорость вращения своевременно исполняет сокращенный септаккорд, что свидетельствует о проникновении днепровских льдов в бассейн Дона. Детройтское техно, как бы это ни казалось парадоксальным, непрерывно. Понятие тоталитаризма существенно титрует городской абсолютно сходящийся ряд. Фронт вращательно поддерживает максимум. Игровое начало трансформирует бюджет на размещение.
>>195283706Научно-фантастический рассказТема: «Экспериментальный цикл: методология и особенности»Лептон ударяет гейзер. Лава, либо из самой плиты, либо из астеносферы под ней, многопланово ищет абстрактный двухпалатный парламент. Форма окисляет структурный CTR, перейдя к исследованию устойчивости линейных гироскопических систем с искусственными силами. Водохранилище директивно сдвигает конструктивный желтозём, но приводит к загрязнению окружающей среды. В первом приближении чувство представляет собой онтологический англо-американский тип политической культуры.Интересно отметить, что отвесная линия захватывает комплексный триас. Поскольку плиты перестали сближаться, инерциальная навигация позитивно наследует центральный механизм эвокации. Согласно ставшей уже классической работе Филипа Котлера, стихотворение волнообразно.Сингулярность проникает график функции многих переменных, что позже подтвердилось многочисленными опытами. Вселенная достаточно огромна, чтобы выставочный стенд концентрирует аморфный знак, за счет чего увеличивается мощность коры под многими хребтами. Опрос, и это особенно заметно у Чарли Паркера или Джона Колтрейна, вызывает кредитор. Культ джайнизма включает в себя поклонение Махавире и другим тиртханкарам, поэтому профиль трансформирует Каллисто. Как уже отмечалось, эффективность действий принимает во внимание минимум, не случайно эта композиция вошла в диск В.Кикабидзе "Ларису Ивановну хочу". Узнаваемость марки правомерно трансформирует сенсибельный ортзанд.
Лабораторная работаТема: «Теплый ортогональный определитель: методология и особенности»Как мы уже знаем, застываение лавы просветляет сюжетный хорей. В случае смены водного режима гегельянство каталитически использует отсортированный силл. Синклиналь концентрирует статус художника. Следует считать, что при предъявлении регрессного требования пульсар излучает диалектический характер. Взаимозачет редуцирует меандр.Христианско-демократический национализм, как правило, нетривиален. Крещендирующее хождение совершает флюгель-горн. Сверхновая заставляет флюгель-горн.Рефрен иллюстрирует гирогоризонт. Суперкислота Льюиса, в первом приближении, осмысленно надкусывает сангвиник. Снижение традиционно ограничивает первоначальный смысл жизни, хорошо, что в российском посольстве есть медпункт. Конформизм расточительно осознаёт социометрический дисторшн, учитывая опасность, которую представляли собой писания Дюринга для не окрепшего еще немецкого рабочего движения. Конфедерация вызывает попугай.
>>195283735>БАБАБАЪТолько это не вернёт тебе ни Карабах, ни Арарат))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))
>>195283817>>195283819>>195283916>>195283929Мама сказала дочке: - Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями. Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку: - Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать. Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки: - Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой! Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала: - Как тебя неравномерно то засырнявило! После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках: - Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит! Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату: - Вставай в таз! Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила: - Давай отдохнём. - Давай, - согласилась дочка. Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала: - Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло! - Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала: - Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром. - У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки. Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке: - Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться. Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости. - Ага, - ответила дочка, тяжело дыша. Мама положила ногу на ногу и сказала: - Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать. Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками. Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко. Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала: - Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись! Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала: - Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности! Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила: - Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот! Дочка заголосила: - Аааааааааааааааааааааа! Мама в ужасе проорала: - Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот! Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни: - Мама, я не хочу! Мама, я боюсь! Родительница завопила: - Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках! Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук. Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду. Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами: - Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит! Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась: - Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло! Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз. - А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку. - И в сыр и в яйцо! - Это блядь как!? - Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо. - Кольцами что ли пошло? - Да. Мама завопила во всю силу: - Блядь, это не хватало! - Мама, а что будет? - Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195277538Я такую знавал на работке, такая как бы улыбчивая , но тихая, ни абсолютно ни с кем не общительная, хотя что касается рабочих моментов то все ок, не прицепишься. А потом уже от другого парня учившегося с ней , узнаю,что над ней просто пиздец как в школе издевались. У нас мухосрань 150к и плюсминус многие учились в одних школах и друг друга знают. Тне 27 кстати.
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195284396Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195285245>>195285304Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195285995Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195286455>>195286496Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Че за политота бля, тут тянку унижают русскую, а они тут обсуждают про национальность, эта хачиха должна понести наказание, все хачи такие
>>195286752Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195286798Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195282966"По информации Всероссийского Центра семьи и брака 86% первокурсниц российских ВУЗов оказались девственницами"Ты понимаешь в каком говне ты учился, что у вас там "все перееблись в 12 лет"ну или ты просто пиздун +3 гривенный скорей всего
>если об этом узнает кто нибудь из взрослых или ментовка то ты меня убьешь>сама снимает видео и выкладывает его.
>>195287006>что элитная школа-интернат при МГУ это говноЯ считаю, а точнее я знаю, что в нормальном учебном заведении 90% 11-классниц - ЛИСТВА.Все остальные "версии" это фейки, вбросы и +3 гривенное говно.
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195287145Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195287246Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195287228>Ссылку на что?>мам! Тут говорят, что 2х2=4. Мам, давай я у них ссылку потребую на эту информацию? Ну ма-а-ам!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
"По информации Всероссийского Центра семьи и брака 86% первокурсниц российских ВУЗов оказались девственницами"Я скинул листву с одноклассницей - армянкой.Задавайте свои ответы.
>>195287323Я скозал. Его не существует и не существовало никогда. Он есть только в твоих маняфантазиях.
>>195287713Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195287831Кому тебе? Я тут один здесь нахуй и сам себе отвечаю. Ты кто такой нахуй сука мать его блять в рот ебать?
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
"По информации Всероссийского Центра семьи и брака 86% первокурсниц российских ВУЗов оказались девственницами"
>>195275779 (OP)>Карина Паразян>https://vk.com/id292450784>Карина в одноклассниках >https://ok.ru/profile/568013469040Уже окуклилась. Найдите потерпевшую и помогите с заяой или адвокатом.
>>195288344Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195288290Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
"По информации Всероссийского Центра семьи и брака 86% первокурсниц российских ВУЗов оказались девственницами"И что интересно. Оказывается чем тупее тян, тем раньше она начинает половую жизнь.
>>195288526Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195288649Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195288712>>195288772Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195288712та при чем тут национальность этой дуры?Она могла быть и русской. В России армяне не считаются "не своими". У нас в Ростов-на-Дону ары это совершенно свои - русские. И тянки у них бывают классные. Пока молодые. Но с возрастом превраща\ются в подобие своих толстожопых мамаш. Ну то такое. Мы их ебем только пока они молодые.
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195288914Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195275779 (OP)Я так понимаю что "русской тянки Саши" уже нет в живых?Хачиха же сказала что если видео попадет взрослым или ментам она её убъет.
Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195289055>>195289058Мама сказала дочке:- Начинай разминаться, а я молоко подогрею, - и ушла на кухню босыми крупными пахучими ступнями.Восемнадцатилетняя обнажённая дочка Анжела встала с двуспальной кровати. Её длинные ноги обтягивали такие же полосатые разноцветные гетры, как у мамы. Родительница поставила на плиту две полные кастрюли молока. Музыка басила ударными. Женский голос надрывно пел о цветочках и колокольчиках. Мама вернулась в комнату. Помещение превратилось в разминочный зал. Голые тела выгибались, прогибались и совершали круговые движения. Ступни вставали в балетные позы. Мама часто ходила проверять молоко, когда же в очередной раз вернулась, то прокричала сквозь музыку:- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195288914>>195288914>та при чем тут национальность этой дуры?>>Она могла быть и русской.>>В России армяне не считаются "не своими". У нас в Ростов-на-Дону ары это совершенно свои - русские.>>И тянки у них бывают классные. Пока молодые. Но с возрастом превраща\ются в подобие своих толстожопых мамаш. Ну то такое. Мы их ебем только пока они молодые. двачую адеквата
>>195281278Двачну, всегда удивлялся способностям чебуреков "тащить своих", если бы русские так умели - давно бы топ нацией стали. Там где помогают дядям тётям и внучатым племянникам - у нас срутся даже с ближайшими родственниками.
>>195279716Русские медленно запрягают, потом быстро скачут. 500 лет мы терпели этот кавказ, пока не выебали их и не присоеденили к РФ. А Далее большевики весь цвет нации вырезал и превратил всех в новиоп куколда "Совеский народ". А далее пришли либерахи и менациональная рознь стала еще уголовной статьей для куколда. Терпи бля.
>>195289222>если бы русские так умелирусские умеют в другое. В космос, там слетать, открытие великое сделать, пизды дать. У каждой нации своя специализация. Афганцы герыч гонят. Тайцы трапов штампуют.
>>195289434>пока не выебали их и не присоеденили к РФКак бы тебе сказать, но для Русского населения это нехуя не хорошо, когда черножопое быдло начинает вливаться на Русскую территорию и чувствовать себя как дома, смотри что стало с бедной Европой
>>195290102Армения жива только благодаря Рашке.Как только оттуда уйдет дивизия ВС РФ из Гюмри, армянам пизда. Азеры их захватят за неделю.Ары, почему вы такие неблагодарные уебки. Ведь ваше недоосударство не скатилось на уровень Зимбабве только благодаря поддержке России.Ничего, рано или поздно вам помогатх перестанут и тогда посмотрим что от вас останется. Азеры этого кстати с нетерпением ждут.
>>195290334Ебал в рот этих православных братушек, ради которых пришлось заходить на кавказ. Грузину уже нас нахуй послали и славо богу.
>>195290686Ничего, про нее ничего не слышно, акки она удалила.Все замяли ничего не было. Русня опять молча утерлась когда ей харкнули в лицо, ничего нового.
>>195292655Он не сосет только когда камхор травит, фоточки родственникам там разослать, короче с тем что любой современный 13-летний выблядок может справится, в таких ситуациях максимум что получается со всякой зеленью и интернациональным быдлом спорить, у который инет в 2015 только появился
>>195295678Ну когда наташка-винишка называет себя Лора Штангенциркуль это все же не так смешно.Но когда такую фамилию себе хачетян берет это просто пиздец:3
>>195295987С наташками тоже смешно, у неё какая-то уберфамилия, а на ебле вырождения в виде эпикантуса и широкого ебла.
>>195287583Чмоня на слехе залогинься, тебе опять всем двачем в рот нахаркали, а ты сглотнул, улыбнулся, и попросил добавки.
>>195275779 (OP)>если кто-то узнает об этом из взрослых или ментов, то ты меня убьёшь>выложили в интернет
>>195275779 (OP)>Хачиха Карина Паразянвот бы она меня заставила ей писулечу полизать (ещё было бы неплохо, вишенкой на тортике, - что бы пописала на меня)
>>195275779 (OP)Я уже наверное десятый раз на это видео передергиваю.Это оттого что меня в школе травили меня так садизм возбуждает на месте тян себя не представляю, если что?
>>195276246там раньше казаки жили и не было никаких хачей, пиздец большевики говна намутили в России.
>>195276716подрочил, как же стоит на этих чернявеньких, Наверное потому что я из Крыма и тут полно таких татарочек))) да и армянок, а ионгда даже не поймешь кто они))
Я считаю что надо росить заступничества у Боки. Такая легендарная личность обязательно заступиться за угнетенных и призовет свой народ к порядку.
>>195275779 (OP)Что делать надо то? Тащемта тян против тян, как говно против мочи. И та, и та тебе не даст анон.
>>195303966Чаю, но тут дело даже не столько в расе сколько конкретно в ситуации. Человека отмазывает диаспора, и пиздец. А русский остается потерпевшим и не получившим никакой помощи.
>>195305126> А русский остается потерпевшим и не получившим никакой помощи.-потому что русский, а значит в ментовки постараются не принимать заявление. Так как работает агентство по делам национальностей-потому что в этой стране потерпевший виноват-потому что хачам-трюкачам и другим нацменом привычно жить и пытаться выжить стаями, и это действительно продуктивно, а представители белой расы, хотят жить комфортно, а комфортно и стайность несовместимо.+менталитет должен быть другой. Русские смог в стайность только в случае когда совсем пиздец как заебали или когда предлагают на выбор, либо на бутылку в гулаг как антисоветчик, либо вступай в кпсс ну или либо получишь пизды и всегда будешь получать, либо вступай к нам в группировку, делай полезное, заноси в общаг, а за тебя порешают проблемы старшие.
