1ЗЛАЯ ЛУНАБывают такие сны из глубокого детства, которые почти позабыты, как и большинство переживаний ранней жизни, но нет-нет да и всплывут иногда в памяти. Причём в силу того, что ты тогда был в едва сознательном возрасте, не удаётся чётко различить, сон это был или же явь. И хотя расплывчатые, фантасмагорические образы явно указывают на то, что они лишь плод детской фантазии, которому не может быть места в реальной жизни, от этих воспоминаний в душе поднимается тревога, скользкая неуверенность.У меня подобных снов было несколько. В одном из них я долго шёл по полутёмному коридору в слезах, не понимая, где я и куда подевались родители, и наконец входил в просторную комнату без окон, освещённую стоящим в углу неярким торшером. Желтый электрический свет выхватывал из темноты заполонившие помещение цветочные клумбы, стоящие на низких табуретах. Клумбы жались друг к другу, и между ними не было проходов, в которые мог бы протиснуться человек. Из рыхлой почвы поднимались стебли каких-то незнакомых мне голубых цветов. Этот странный сад до одури напугал маленького мальчика, которым был я. Дальнейшие события стерлись из моей памяти. Должно быть, я просто проснулся.А вот другой сон. Большое окно в сельском доме, рама с крестообразными перегородками. За стеклом летняя синяя ночь, видны чёрные силуэты соседних домов с косыми крышами. Ломаные изгибы засохшего дерева неподалеку от окна. И над всем этим - огромная, желтая, как сыр, луна, светящая мне прямо в лицо. В реальности у спутника Земли не бывает такого большого диска. Мне страшно, мне кажется, что ещё немного, и меня вытянет из дома к этой ненормально внушительной луне; я отшатываюсь от окна, оглядываюсь по сторонам в надежде, что я тут не один - и вижу, что это действительно так: по углам сумеречной комнаты на дощатом полу лежат люди, накрывшись белыми покрывалами с головой. Я подхожу сначала в один угол, потом в другой в надежде, что эти люди примут меня к себе, под надежную защиту покрывала, с которым не страшны никакие ночные кошмары. Но везде меня грубо отталкивают локтями и ногами прочь - мол, ты нам тут не нужен. Раздавленный таким равнодушием, я стою в середине комнаты и реву, размазывая руками слёзами. А за окном жёлтый шар становится всё больше и больше над чёрным горизонтом, растворяя в себе дома.Воспоминания об этих и других подобных снах, хоть и вызывали неприятные чувства, никогда меня особо не беспокоили: я отдавал себе отчёт, что это следствие моих детских эмоций и переживаний, которые были далеко от идиллических. Я рос в молодой пьющей семье в глухом селе со всеми присущими ей скандалами, руганью и даже побоями; странно было бы, если мне в такой обстановке снились розовые лошади и пушистые облака в синем небе. Пропитанное перегаром родителей деревенское детство осталось далеко в прошлом, и нынче я взрослый мужчина, живущий в большом мегаполисе и по мере сил старающийся быть полезным членом общества.Но есть один давнишний сон - сон ли? - который выбивается из ряда других подобных смазанных видений. И прежде чем я расскажу, что произошло со мной не так уж давно, я подробно распишу вам его.
А оп то ХУЙ. Давай свой сон быстра.
Ну че тебе там снилось то?
Оп, ты там что, уснул?
>>435873 (OP)2СИММЕТРИЯПервое отличие - то, в каком именно виде этот сон отложился в памяти. Если другие вспоминаются нечётко, урывками и кляксами, как акварельная зарисовка, то здесь всё предельно ясно, выверенно, вплоть до мельчайших деталей увиденного мной пейзажа. Старая, потертая пиратская кассета VHS против современного высококачественного Full HD. Из-за этого я некоторое время даже думал, что, наверное, я просто в детстве увидел какую-то запомнившуюся мне большую картину, а всё остальное уже любезно достроило воображение. Но родители, у которых я спрашивал, отрицали всякую возможность того, что я в столь малом возрасте мог оказаться рядом с подобным холстом - да и не думаю, что в нашей глубинке в то время мог у кого-то мог заваляться столь выдающийся образчик сюрреалистического искусства.Начался странный сон с того, что я, как и в некоторых других своих ночных видениях, оказался стоящим возле большого окна. Но в этот раз дело происходило не в сельском доме: окно занимало всю стену, и вокруг меня были не привычные бревенчатые стены с коврами (надо заметить, что в то время другого интерьера, кроме такого, я и знать не знал), а каменные колонны, уходящие ввысь и теряющиеся далеко наверху то ли в сумраке, то ли в тумане. Во всяком случае, потолка я найти не сумел. А за окном...А за окном было то, что предстаёт перед взором с фотографической точностью и сегодня, стоит только закрыть глаза и немного сосредоточиться. Так было не всегда - в подростковом возрасте и в пору студенчества я вовсе забыл об этом сне и в ответ на расспросы о нём только покрутил бы пальцем у виска. Но с годами воспоминание всё сильнее прорезывается в памяти, будто спадает некая липкая пелена, которая не позволяла мне в юности заглядывать в потайные уголки собственного сознания. Может, это было и к лучшему.Широкая, прямая, как стрела, забетонированная улица. Она начиналась прямо под окном и пронизывала пространство до самого горизонта, нигде не поворачивая, не смыкаясь с другими дорогами. На ней не было никаких разделительных полос, дорожных знаков - только идеально гладкая серая лента. По бокам от неё не было тротуара - улица просто резко сходила на нет, и в шаге от бетона уже лежала неровная, на вид сырая земля, на которой ничего не росло. Будто какой-то безумный подрядчик зациклился только на прокладывании бетона из пункта А в пункт Б кратчайшим путём, не отвлекаясь ни на что другое.У линии горизонта бетон смыкался с красноватым небом с низкими тяжелыми тучами. Я не знаю, почему небо имело именно красный оттенок - солнца видно не было, но в разрывах туч было разлито именно зловеще-багровое сияние, тот же цвет имели края скалистых облаков. Тучи двигались по небу угрожающе быстро слева направо по отношению ко мне, хотя никаких признаков шквального ветра не было. Впрочем, если задуматься, то за окном не было ни одного объекта, кроме тех же туч, по которым можно было бы судить о ветре и его силе: ни кустов и травинок, которые могли бы гнуться под его гнетом, ни деревьев, способных выдать ветер колыханием веток и листьев, ни каких-либо незакрепленных мелких объектов вроде мусора и щепок. Всё, что я мог видеть из-за толстого слоя стекла, было мегаломански большим, монументальным, смастеренным так, чтобы остаться на своём месте навеки.К бетонной улице с двух сторон примыкали большие коробки зданий, образовывая почти идеальную двустороннюю симметрию. Что слева, что справа - одинаковые красно-коричневые дома, напоминающие формой кирпичи. Десятки и десятки этажей, испещренных чёрными дырами окон, и нигде ни вывесок, ни балкона, ни отсвета ламп внутри - строения явно были необитаемыми. Они высились вдоль улицы почти вплотную друг к другу, совершенно безликие в своей одинаковости. Годы позже, увидев шлейф скопированных изображений, тянущийся на указателем мыши на мониторе "заглючившего" компьютера, я испытал вдруг острый дискомфорт, когда в памяти нежданно всплыл вид на улицу из сна. Да, эта бесконечная на вид улица была торжеством копирования - массивные дома-клоны следовали друг за другом на всем протяжении бетонной ленты, которая, как я уже сказал, и не думала обрываться в пределах обозримого. Из-за чудовищной высоты этих красноватых зданий я не мог видеть, что за ними кроется - но почему-то мне казалось, что если их убрать, то за ними чуть поодаль от улицы обнаружатся точно такие же громадины, заполонившие весь простор, и в самой сердцевине этого циклопического лабиринта на истоке улицы буду стоять я, маленький и потерянный.Я запаниковал. Дома показались мне хищными великанами, кровожадно глядящими на меня снизу вверх бесчисленными зрачками своих глаз-окон, в которых зловеще отражался красный небесный свет. Мне показалось, что они сходят с мест, приближаются ко мне, теснят меня в западню, из которого нет выхода. Даже серая полоса улицы показалась мне спиной хищной змеи, которая готова вот-вот вздыбиться и обнажить таящуюся у самого окна голову с большими острыми зубами, сочащимися ядом. Я привычно заплакал - в детстве часто приходилось лить слёзы, - и за своими всхлипываниями и рыданиями не сразу заметил громкий звук, который стал проникать в помещение с улицы. Звук разносился волнами над мертвым городом, над всей этой равниной, купающемся в красном свечении. Нет, не пожарная сирена, как в "Сайлент Хилле", и не рев фабричного гудка, привычный в индустриальных районах старины; этот звук был последней деталью, которая всплывала в моей памяти перед тем, как воспоминание резко обрывалось...
Че за поебень литературная? Начальник! Хули он высрал?!
Хуита, а не стори.
Не знаю что там у ОПА, не стал читать дальше первого абзаца. Расскажу свой сон из детства, который врезался мне в память на всю жизь (походу). Мне вообще часто странные сны снятся, думаю если бы я не был таким ленивым, то давно бы уже издал книгу с рассказами основанными на снах. Ну так вот, мне приснилось, что я дома с мамой смотрел телик, типа обычный спокойный вечер. И тут я начал упрашивать маму, купить то ли мороженное, то ли еще какую то вкусняху. Она сказала, что ей лень идти в магаз, типа если хочешь сходи сам. Типа пойди в спальню, возьми денег из куртки(она обычно в шкафу висела). Я захожу в спальню, и тут понимаю, что это вообще не спальня, и вообще не моя квартира. Какое то странное помещение с каменными стенами, свет тусклый, то ли от лампы, то ли вообще от факела. В углу стоит какой то сранный силуэт. Не помню подробностей его внешности, что то типа мужика в капюшоне, с длинным носом, торчащим из под него. Еще помню была лестница куда то вниз. Мужик этот сказал мне что мне еще рано сюда, и чтобы я уходил. Дальше я проснулся, весь перепуганный естественно. Лет мне тогда было где то 9.
