Диссидент рассказывает о карательной психиатрии в СССР:Все же подстригли — и это было не самое страшное, потому что сразу так же, голого, подняли на верхний этаж в процедурку, где у медсестры уже лежало два шприца: большой с аминазином и маленький с галоперидолом.После уколов разрешили надеть белье, дали матрас и отправили в камеру. Мест там не было, нашлось только под столом, я бросил туда матрас, упал и уже не смог натянуть на себя одеяло, потому что аминазин начал действовать моментально.Следующий день был самым страшным в жизни. Он весь прошел в бреду: снились какие-то кошмары, близкие к галлюцинациям. Я проталкивался через какую-то темную узкую пещеру, обдирая локти, выходил в пустыню, где падал в горячий песок, который тут же забивал рот, отчего становилось невозможно дышать. Я возвращался в реальность и чувствовал, что какой-то предмет мне действительно не дает дышать, заполняя рот. Я трогаю его рукой и понимаю, что это мой собственный вывалившийся язык, нечувствительный и совершенно сухой от жажды. Все горло жутко болит от сухости, каждый вдох — как ожог. Камера почему-то пустая, без единого человека. Я выползаю из-под стола и ползу к крану. Доползти на четвереньках до него я смог, но там было цементное возвышение сантиметров на тридцать, на которое я уже не смог подняться. Я сделал несколько попыток, в конце концов упал и так остался лежать. Не знаю, сколько времени я пролежал, но тут открылась дверь, зеки вернулись с прогулки.Они подняли меня, отволокли назад под стол, налили кружку холодной воды. Я выпил, хотел попросить еще одну, но снова отключился. А вечером снова выволокли в процедурку, где сделали еще два укола, после чего я провалился в новый кошмар.И вот это было самое страшное. Не режим, не постоянное унижение, не неудобства — нейролептики. В Казани я получал дважды в день по 15 миллиграмм мажептила — теперь это лекарство не применяется — и на ночь стомиллиграммовый шарик аминазина. Первую дозу я получил утром, через пару часов была прогулка, по пути назад надо было спуститься на четыре ступеньки. Я подошел к ним — и чувствую, что не могу шагнуть: ноги перестали сгибаться в коленях. Как-то бочком я спустился, а после этого началось уже по полной программе.Нейролептики вызывают массу побочных эффектов, и одним из них является так называемая неусидчивость. Это странное состояние, когда как будто начинают дрожать все мускулы тела, причем вызывает это очень неприятное ощущение: как будто вся кровь наполнена пузырьками, пузырится и бурлит. Описать это сложно, можно сравнить с тем ощущением, когда отсидишь ногу и потом она отходит, — вот примерно такое ощущение во всем теле. Ни сидеть, ни лежать, ни вообще находиться в статичной позе невозможно — чтобы снять это ощущение, нужно постоянно двигаться. А в камере всего пять шагов, и другие тоже мучаются, им тоже надо ходить. И вот в проходе между койками двое ходят гуськом, синхронно разворачиваясь через каждые три шага, потом они падают обессиленные, а на их место встают двое других. Так от подъема до отбоя и бродили, как зомби.На аминазин у меня была своя реакция, и тоже плохая. От него закладывало нос, дышать приходилось через рот, который тут же пересыхал. Начиналась тахикардия, я стучал в дверь и пробовал позвать медсестру. Получалось это через раз: когда медсестры занимались своими делами, им было не до зеков. Если приходила, то щупала пульс через «кормушку» и приносила в пластиковом стаканчике корвалол. Помогал он или нет, я не знаю, потому что когда уже казалось, что сердце совсем выскочит, в этот момент я отключался.http://www.colta.ru/articles/dissidents/10891
Дискасса ожидаешь? Тут в принципе нечего обсуждать на мой взгляд.
Подлечились, называется.
bump
>>634724 (OP)МОЖИМ ПАВТРАИТЬ! СЛАВА ПУТЕНУСТАЛЕНУ! УРАН!! ГУЛАГ2! СССР!!!
>>634724 (OP)Какую страну проебали:D
>>634724 (OP)Забавно. Ему название лекарств сообщали перед применением? Пахнет пиздежом еврейчиков.
>>635795Врети!
Весь год, ложась спать, я мечтала об одном: чтобы утром не проснуться(инфаркт, инсульт, тромб). Человек, который после этой вечерней молитвыцелый год неизменно просыпался в казанской камере, не должен, не можетдальше жить. Это нехорошо и для него, и для человечества. Какими же средствами располагают современные о'брайены? Да теми же, чтобыли у оруэлловского, плюс химические препараты, уничтожающие личность,чего, согласитесь, у О'Брайена не было. Итак, казанский арсенал "средствустрашения". I. То, что было в у О'Брайена (по нарастающей) 1. Избиение (уголовников охрана может забить сапогами до смерти, ятакие случаи помню; политических -- нет, их надо сломать, но представитьживыми). 2. Привязывание жесткое (до онемения конечностей, до пролежней; вособенных случаях привязывают так, чтобы веревки впивались в тело до крови.В таком состоянии могут продержать неделю). 3. Сульфазин, или "сера" (везде был запрещен, кроме СССР). Однаинъекция, или сразу две -- в разные точки, или даже четыре (в руку, ногу ипод лопатки). Дикая боль в течение 2-3 дней, рука или нога простоотнимаются, жар до 40 градусов, жажда (и еще могут воды не дать). Проводитсякак "лечение" от алкоголизма или наркомании. 4. Бормашина. Привязывают к креслу и сверлят здоровый зуб, пока сверлоне вонзается в челюсть. Потом зуб пломбируют, чтобы не оставалось следов.Любят удалять неубитый нерв. Все это делается профессиональным дантистом взубоврачебном кабинете. "Санация полости рта". СПБ не имеют надзорнойинстанции -- жалобы не перешлют, а если переслать тайно -- их все равно непримут ни в прокуратуре, ни в Верховном суде. Узник СПБ бесправен дажебольше, чем зэк. С ним можно сделать все. Насколько мне удалось узнать,бормашина применяется редко и только в Казани (испробовано лично). 5. Газообразный кислород подкожно. Вводят его толстой иглой под кожуноги или под лопатку. Ощущение такое, как будто сдирают кожу (газ отделяетее от мышечной ткани). Возникает огромная опухоль, боль ослабевает в течение2-3 дней. Потом опухоль рассасывается, и начинают сызнова. Применяют каклечение от "депрессии". Сейчас применяется к наркоманам как средствоустрашения (чтобы боялись попасть в клинику). Вводят кислород 2-3 минуты,больше не выдерживают обе стороны (палачи глохнут от криков, жертва падает вобморок). Политзаключенным вводят кислород по 10-15 минут. (Испробованолично, 10 сеансов.) II. То, чего у О'Брайена не было 1. Аминазин (очень болезненные инъекции, при этом вызывают циррозпечени, непреодолимое желание заснуть -- а спать не дают -- и губят памятьвплоть до амнезии). 2. Галоперидол (аналоги трифтазин и стелазин, но они слабее). Создаютдикое внутреннее напряжение, вызывают депрессию (черное излучениеСтругацких), человек не может заснуть, но постоянно хочет спать, не может нисидеть, ни лежать, ни ходить, ни писать (судороги рук изменяют почерк донеузнаваемости, не дают вывести букву), ни читать, ни думать. Неделя ударныхдоз -- и нейролептический шок. Несколько месяцев -- и потеря рассудкагарантирована. 3. Инсулиновый шок с потерей сознания (уничтожает целые участки мозга,снижает интеллект, память тоже пропадает). 4. Электрошок. Убивает сразу двух зайцев: во-первых, это пытка током, аво-вторых, разрушается непоправимо мозг. Одного пребывания в этих стенах --без книг, без научных занятий (библиотеки фактически нет), без нормальныхсобеседников (политические сидят в разных камерах) -- хватило бы на скоруюпотерю рассудка. Я провела там год и была уже на пределе: еще бы полгода --и все. Могу только позавидовать стойкости Владимира Гершуни, который в дваприема провел в таких застенках по 3-5 лет. Моих запасов прочности хватилобы на лагерь. Но на это я не была рассчитана (в этом как раз эффективностькомнаты 101). Я знаю, что многие переносили это легче, но ведь комнату 101каждому подбирают индивидуально. Боюсь, что меня подвела здесь гордыняэгоиста-интеллигента (разум превыше всего! Моя личность не может бытьпринесена в жертву). Готовность к смерти и повышенная адаптация к любойфизической боли не сочетались у меня с готовностью к отказу от разума прижизни. Тем более что знакомство с Наташей Горбаневской показало, чтодиссиденты считают необязательным сопротивление в таких условиях. Здешниеотречения нельзя использовать для газет и TV: сумасшествие не дает должногоназидания; чего стоит раскаяние сумасшедшего? Потом, в 1978 году, яубедилась, что попытка держаться достойно в психиатрических застенкахрассматривается диссидентами (да и инквизиторами тоже) как величайшаяглупость чуть ли не на уровне инкриминируемого заболевания.
>>635895Страх какой. Ужас.
"Безумие" режиссера Шванкмайера.
