Дмитрию Литвину ворвался СОБР и задержал его по подозрению в оскорблении чувств верующих. Вместе с Литвиным были задержаны еще несколько человек — внештатная журналистка «Дождя», родители обвиняемого и его соратники. Все они проходят по делу как свидетели. Открытая Россия публикует заявление Литвина с незначительными изменениями.
Дмитрий Литвин. Фото: личная страница Вконтакте
Дмитрий Литвин. Фото: личная страница Вконтакте
Восьмого апреля ранним утром я, как и все нормальные люди спал, на тот момент в квартире помимо меня был мой старший брат и бабушка. В шесть утра прозвенел звонок в дверь, на вопрос «Кто?», ответили, что топим соседей снизу. Бабушка незамедлительно открыла дверь, после чего в квартиру ворвались отряд СОБР, сотрудники Центра противодействия экстремизму, следователь и два понятых, всего человек пятнадцать. СОБРовцы с автоматами и в масках посадили меня на стул и сказали смотреть в пол. Всякий раз, когда я пытался поднять голову, мне делали замечание и опускали её. На вопросы: «Покажите удостоверения, представьтесь и объясните на каком основании», прозвучало лишь то, что я обвиняюсь в оскорблении чувств верующих. Далее мне разрешили одеться и сказали проследовать вместе с одним из сотрудников ЦПЭ и тремя оперативниками в машину, которая стояла возле моего подъезда. Обыск в квартире проводился без моего участия, как выяснилось позже, изъяли не только технику и информационные носители, но и книги, журналы, баннеры, стикеры, — всё, ради чего на самом деле совершалась эта операция.
Уже в машине я узнал о том, что меня обвиняют по части 1 статьи 148 УК РФ, поводом к задержанию послужила картинка, размещённая почти три года назад мной в соцсети «Вконтакте», на которой изображен средний палец на фоне церкви. Сотрудники намекали, что я должен по-хорошему сотрудничать со следствием. До того, как меня привезли в «засекреченный» центр противодействия экстремизму, я полагал, что у меня будет право воспользоваться 51 статьёй конституции и услугами своего адвоката.
После того, как мы подъехали к зданию, меня попросили надеть капюшон. Когда я спросил «Зачем?», сотрудник ответил, что так нужно. Натянув на меня капюшон и закрыв мне лицо, меня провели в здание, в том же положении меня проводили до последнего кабинета, где я остался наедине с сотрудником ЦПЭ.
Допрос длился девять часов. Допрашивали меня разные люди, в совокупности около восьми человек. Все это проходило по принципу «хороший полицейский — злой полицейский». Один предлагал выпить чаю, другой угрожал физической расправой и изнасилованием. На просьбу об адвокате, один из Эшников положил руку мне на спину, и сказал, цитирую «Мы сейчас увезём тебя в ИВС и будем на протяжении 15 дней избивать». Сотрудники задавали много вопросов относительно финансов, которые дескать я и мои друзья получаем за общественную деятельность, я объяснял, что наша деятельность является абсолютно некоммерческой, на что, мне кладя руку на плечо и похлопывая, говорили, что я обязательно вспомню кто и сколько мне платит.
Несмотря на то, что я знаком со спецификой допросов и понимаю, что часто подобные угрозы являются лишь угрозами, мне не хватило сил не поддаться на психологическое давление. По приезде следователя я подписал все обвинительные протоколы по своему делу. Далее сотрудники посадили меня в машину и увезли в морг на медицинское освидетельствование, дабы заверить, что с их стороны не было оказано физического насилия. Угрозы жизни продолжались на протяжении всего допроса, до момента, пока меня не отпустили домой, под подпиской о невыезде. Сотрудники также предупредили меня, чтобы я не давал ни одного интервью в СМИ и вообще не взаимодействовал с журналистами, так как эти действия могут усугубить ситуацию, и я пожалею об этом.
Во время допроса, я понял, что моих друзей и мою девушку аналогично задержали в совокупности на четырёх квартирах и они имеют статусы «свидетелей».
Сотрудники изымали у меня и моих друзей вещи, которые никак не могут иметь отношения к оскорблению чувств верующих. Мегафоны, анархистскую литературу, антифашистские стикеры и проч. Кроме того, большинство вопросов, которые задавали мне сотрудники, также не были связаны с уголовным делом, по которому меня формально задержали. Каждому из задержанных было очевидно, что сотрудников центра «Э» интересовали наши инициативы и общественная деятельность которой мы занимаемся. Поводом, к осуществлению данной спецоперации послужило собрание несогласных, которое мы с друзьями организовывали, на абсолютно законных основаниях. Оно было вдохновлено непосредственно антикоррупционным митингом 26 марта. Это была абсолютно аполитичная инициатива, суть которой заключалась в том, чтобы дать возможность неравнодушным гражданам собраться для обсуждения локальных проблем.