Ближневосточная экспедиция нашей державы потеряет смысл, если прочие страны изыщут в регионе свои кровные интересы.

«Вы имели в виду, что Россия не должна защищать свои геополитические интересы?»; «Непонятно, почему вас не удивляет существование в Сирии геополитических интересов США, но очень удивляет существование там наших интересов». Это из комментариев под моим постом в Фейсбуке. В самом посте высказывалось не то чтобы удивление тем, что наш руководящий круг втянул страну в заморскую войну, а скорее предположение, что, помимо проблем и потерь, эта война ничего не даст.

Прочитал эти и еще многие отзывы с пересказами телевизионных наставлений — и задумался.

Да, геополитика, т. е. отрасль гуманитарного знания, воспевающая великодержавность и объясняющая, что такое сферы интересов и зачем их надо с оружием в руках защищать во всех точках планеты, является у нас сегодня главнейшей из политических наук. В наших краях больше профессионалов-геополитиков, чем во всем остальном мире вместе взятом. А уж геополитиков-любителей так и вовсе десятки миллионов.

И да, геополитический подход к любым мировым событиям, практикуемый большей частью американского политического класса, в самом деле не особенно меня удивляет, хотя самого этого термина там избегают. Как-никак, Соединенные Штаты — технологический и финансовый центр мира. У них самые мощные вооруженные силы. На них приходится половина всех военных трат человечества. Согласитесь, обладая такими возможностями, не каждый захочет да и просто сумеет вести себя, как Швейцария.

Если уж удивляться, так, например, тому, что прошло больше полутораста лет, как в США перестали видеть в главных своих соседях, Канаде и Мексике, часть «соединенно-штатовского мира» и прекратили попытки их к себе присоединить. А позднее отучились обращаться с ними и как с вассалами. Сегодняшняя Мексика вообще не является союзником Штатов, но спокойно живет рядом с ними, а Канада, хоть и состоит в союзниках, однако как раз сейчас отзывает свои самолеты с антиигиловского фронта. И ее за это не наказывают.

Удивимся лучше другому. Китай — первая по размерам экономики и вторая по военной мощи страна мира. Ее ежегодные военные траты (свыше $200 млрд по оценке стокгольмского SIPRI) в три с лишним раза больше российских (в 2015-м составившие, видимо, около $60 млрд против $80 млрд в 2014-м, если учесть удешевление рубля и то, что военные расходы принято определять по текущим обменным курсам).

Вопрос: почему Китай, с этакой своей силищей, не воюет в Сирии? Неужели у него там не нашлось «геополитических интересов»? Ведь их придумать проще простого. Китай покупает нефть. Следовательно, всюду, где она есть хотя бы поблизости, должны быть и важнейшие китайские интересы. К тому же в некоторых районах Китая живут мусульмане. И на Ближнем Востоке живут мусульмане. Уж куда интереснее!

По невежеству или из мудрости, считайте как хотите, но китайцы страдают острым дефицитом геополитического мышления и всерьез увлечены только теми конфликтами, которые их затрагивают непосредственно. А по поводу всех прочих отделываются наставлениями в стиле кота Леопольда.

Такую же близорукость проявляет и другая соседствующая с Большим Ближним Востоком супердержава — Индия (население — в восемь раз больше российского; экономический потенциал — в 2,5 раза больше; военные расходы почти такие же — $50 млрд). Она тоже озабочена лишь какими-то своими приграничными спорами и ведет себя так, будто подлинных, жизненно важных интересов в Сирии и окрестностях у нее нет.

Ну, нет и нет. Вообразим, однако, что два эти азиатских гиганта, Индия с Китаем, обладающие, между прочим, ядерными арсеналами, внезапно прозреют и устремятся на ББВ, чтобы силой навести там порядок. Что из этого выйдет? Единственное, что можно предсказать с уверенностью: в этот момент наша держава автоматически превратится там во второстепенного игрока, чей выбор сведется к тому, на чью сторону встать и чьим «геополитическим интересам» подчинить свои.

Сегодняшняя центральная роль России в сирийском кризисе завязана на тот элементарный (и, возможно, временный) факт, что Пекин и Дели озабочены геополитикой гораздо меньше, чем Москва.

Есть и другие саботажники геополитики, которые по своей мощи тоже вполне способны изыскать для себя жизненно важные интересы и набить посуду на Ближнем Востоке, но пока этого не делают.

Например, Бразилия, экономический потенциал которой почти равен российскому, население в полтора раза больше, а военные расходы, которые так легко при ее возможностях резко увеличить, даже сейчас превосходят $30 млрд. Или Пакистан, с его двумястами миллионами жителей, атомной бомбой и политизированным исламом в качестве государственной идеологии.

И уж тем более, Индонезия — самая большая в мире мусульманская страна с числом жителей вдвое большим, чем в России, с экономическим потенциалом, лишь немногим уступающим нашему, и, вдобавок, с интересным опытом отстаивания своих «геополитических интересов». В 1960-е годы основатель этой страны Сукарно в качестве вождя «индонезийского мира» категорически возражал против возникновения по соседству государства Малайзии. На ее территорию забрасывались люди разной степени вежливости, на всех индонезийских стенах было начертано: «Сокрушим Малайзию!». Было даже создано специальное «министерство по сокрушению Малайзии».

Это, конечно, полузабытая история. Однако что мешает вспомнить былой геополитический энтузиазм? Случайно или нет, но в слухах об «исламской коалиции», которую саудиты якобы комплектуют для борьбы с Башаром Асадом (а значит, видимо, и с Россией) фигурируют и Индонезия, и давно забывшая старые с ней раздоры Малайзия — тоже достаточно крепкая и процветающая страна.

Впрочем, отложим гипотезы, которые может, еще не сбудутся, и посмотрим на реальную сегодняшнюю схватку вокруг Сирии, в которой сплелись «геополитические интересы» вовсе не только США и России. Число мыслящих геополитическими категориями фигурантов этой битвы неуклонно растет.

Единственный крупный российский союзник там — Иран, держава с ярко выраженными геополитическими наклонностями и супердержавными интересами, которые в ее понимании охватывают весь ББВ, если не больше.

А с противоположной стороны — Турция, с ее давнишней геополитической закалкой, и идущие к ней на выручку государства, на лету осваивающие азы геополитики. Тут и Саудовская Аравия, с ее глобальными амбициями и военными тратами на уровне российских. И ОАЭ, с двадцатимиллиардным военным бюджетом. И крошечный, но сказочно богатый Катар, вооруженный до зубов и невероятно озабоченный геополитическими проблемами.

Если сопоставить эти два блока — российско-иранский и турецко-аравийский, каждый из которых скреплен исключительно геополитикой, — то у альянса, который складывается против России с Ираном, сейчас меньше людей, но не меньший экономический потенциал и в полтора раза большие военные расходы. Не говоря о гораздо более широких возможностях привлечь поддержку со стороны.

Странная идеология «геополитических интересов», на которую поставила Москва, наивно рассчитывая выиграть какие-то очки, оказалась удивительно заразной и на глазах множит число противников и конкурентов, жонглирующих своими собственными «геополитическими интересами».

«Симуляция безумия, применяемая в небольших дозах, — прекрасное средство, чтобы прослыть высокоодаренным. С меньшим успехом воспринимается в среде людей, претендующих на ту же оценку», — сказал однажды Николай Акимов, замечательный режиссер и знаток театра. А ведь международная жизнь и есть мировой театр.