Это был очередной промозглый осенний вечер. На улице был туман за которым с трудом проглядывались лишь очертания экипажей.
- Засим извольте откланяться, джентльмены, до скорого.
С этими словами молодой Harder&Steenbeck-господин во фраке, с цилиндром на голове, покинул элитный аэрографоклуб для изысканных господ. На крыльце, у самого края красной ковровой дорожки его уже ждал экипаж. H&S-джентльмен неспешной походкой, отблескивая лакированными туфлями, уже было направился к ней, как вдруг почувствовал невыносимый смрад. Ему в ноги кинулась джасогнида, покорно преклонившись перед молодым господином. Руки оборванца, на которых были следы засохших экскрементов, потянулись к его правой туфле. джасогнида уже было бросился вылизывать подошву его туфля, как тут же получил увесистый удар тростью в лоб.
- Господин, прошу вас не бейте, - завопил оборванец.
H&S-господин окинул еще раз брезгливым взглядом это жалкое подобие человека.
- Покорно прошу вас, господин, подайте милостыню нищему джасоребенку. - продолжила джасомразь, потупив взгляд. - Мне не хватает 300 рублей на новое сопло, я уже много месяцев не красил моделей аэрографом, только кистью.
Из опухших глаз джасовыродка сочились слезы.
Джентльмен с презрением плюнул на скорчившегося перед ним джасоурода, и вынул из внутреннего кармана фрака шелестящую банкноту.
- Вот, подавись. А теперь убирайся с глаз моих долой, голодранец поганый!
джасовыродок тут же кинулся за банкнотой с истерическим смехом и, спотыкаясь, побежал восвояси за очередной порцией запчастей к китайскому аэрографу.
Господин сел в экипаж и приказал извозчику отправляться.
Какое только отребье ни встретишь на улице - подумал H&S-джентльмен.
Дома его ждала уютная атмосфера моделизма, сигары, изысканный виски 25-ти летней выдержки, и целая подборка шедевральных произведений мировой модельной индустрии.
