https://ficbook.net/readfic/5289512

Извините... это трэш, лучше любого слэша.

Осторожно, эрогуро.

"Прелестная алая жидкость", — глаза Нолика до сих пор пылали красным. Он приблизился поближе к проделанной дырке и стал слизывать кровь, что лилась из неё, а потом и вовсе начал пить её, набирая себе в ладошки и глотая. Насколько же сладкой была для сего существа подобная субстанция. Конечно, фиксики питались энергией приборов и практически никогда не касались человеческой еды, но тут... это было огромное исключение из правил. Их возбуждала кровь, придавая силы и сжигая остатки ума и трезвости. Безумие накатило на маленькое и теперь уж совершенно не безобидное существо.
— Теперь-то ты понимаешь, почему информация о том, кто такие фиксики, является настолько большим секретом?
ДимДимыч поспешно закивал головой, надеясь, что это спасёт и его пожалеют, но нет, всё лишь начиналось. Главные пытки были лишь впереди.
Ещё несколько дырок появились как на одной, так и на другой его ноге, но уже неглубоких, относительно той, первой. Правда, болезненные ощущения это не смягчало.
Вдоволь напившись крови, Ноль решил теперь побаловать себя главными удовольствиями.
Фиксик приблизился к пенису парня, перед этим залив раны парня какой-то странной прозрачной жидкостью, что в один миг заставила кровь, льющуюся из отверстий, остановиться. Теперь ДимДимыч чувствовал себя слегка лучше. Даже появилось у него такое ощущение, будто бы ранения затягивались там, внутри, что не могло не радовать. Но, впрочем, веселиться пока рано, очень, очень рано.
Прибор по увеличению/уменьшению был взят Ноликом в руки, на нём тот включил функцию изменения размера лишь части от объекта и направил предмет на член парня. Лучи направились в сторону полового органа и увеличили его до диких размеров. И если ранее длиной тот был не дольше пяти дюймов, то теперь их было целых двадцать, а это уже нечеловеческие размеры пениса, если здраво рассуждать.
Теперь для Нолика не составит труда пролезть к Димычу в уретру, но сперва стоит возбудить парня. Вопрос теперь предстоит таков: как это сделать после первого этапа пыток, пройденного шатеном? Как заставить его стонать от удовольствия, если всего пару минут назад он кричал от боли?..
Решение нашлось. Боль от проделанных отверстий в ногах почти улетучилась. Странная мазь, впрочем, хоть и была настолько чудной в плане лечения, имела ещё и свои негативные последствия, из-за чего некогда пострадал сам профессор Чудаков (у него, кстати говоря, были долгие и очень жаркие отношения с Дедусом, их чувства друг к другу, по правде, до сих пор не полностью остыли). Но о последствиях очень даже подробно потом, ибо они уж больно чудесны. Но всё же некую ясность стоит внести в сей рассказ:

Дедус рассказывал юным фиксикам о том, откуда они появились. Говорил, что они рождались, когда некий предмет был создан с душой, когда его делал сам человек. В конце припомнил о машинах, которыми в наше время создаётся большинство приборов, и том, что фиксикам теперь самим приходится совокупляться для продолжения рода, но вот это по большей части неправда. Они не спят друг с другом, они насилуют людей.
Папус и Мася были рождены человеком. И угадайте вот что: кто их отец? Думаю, что не будете сильно удивлены, узнав, что им является профессор Чудаков, согласившийся на такой эксперимент ради сбережения вида фиксиков для будущего. И он же был первым беременным мужчиной, пускай даже родившим дико сияющие шары, которые лишь спустя несколько недель превращались в нормальных фиксиков.

Фиксик залез на член ДимДимыча и лёг на него всем своим телом, с животной любовью обхватив данный орган. Затем стал ползти вдоль пениса, оставляя на нём мелкие, очень мелкие влажные дорожки. Теперь парень ничего не понимал: то его насилуют, то пытаются сделать приятно. Всё смешалось. От безумия более некуда было деваться.
Потом спрыгнул и побежал, дабы достать из-за батареи верёвку, относительно небольшую, уже заранее смазанную чем-то. Ноль обвязал ею член парня возле основания, потом выхватил из помогатора механическую руку и с помощью неё стал медленно двигать ею вдоль полового органа, доходя до начала головки и возвращаясь обратно. Но делать всё это вручную чертовски неудобно. Установив на приборе автоматический режим, взял парочку пластин, смазанных с одной стороны непонятной липучей слизью, и стал лепить их к члену. Кажется, парень возбудился. Пластины имели свои, особенные свойства, о которых, впрочем, можно и промолчать.
— Тебе ведь нравится?
— Не... ах... нет! — попытался возразить ДимДимыч, но получилось весьма скудно.
Стояк. Громадный член ещё больше увеличился в размерах. И не стоило даже растягивать небольшое отверстие, в уретру Нолик теперь мог пролезть и так, чем, собственно говоря, и занялся. Уретра, которая в норме должна бы иметь двадцать сантиметров длиной, расположена у мужчин, как в тазу, так и внутри полового органа, и открывается наружным отверстием на головке.
Дикие ощущения захлестнули парня, когда Нолик стал протискиваться внутрь, оставляя на стенках сего прохода мелкие поцелуи. Фиксик лизал всё, что видел, а увидеть там можно было мало что. ДимДимыч настолько был захлёстнут неоднозначными чувствами, что не сдержался и... описался.
Спустя несколько мгновений на полу, между ног Димыча, валялся фиксик, он был весь в крови и моче. Грязный, но всё ещё светящийся. И, кажется, его только возбуждало это. Ноль знал, что так будет, ибо пластины эти вместе с возбуждением не дают парню кончить и испустить сперму, а вот на предмет иных жидкостей никаких ограничений не имелось.
За это время, каким бы недолгим оно не было, та субстанция, что остановила кровотечение, проникла глубоко внутрь организма парня и, обладая воистину дикими и непостижимыми для ума свойствами, очистила организм от кала (буквально разъела его). Теперь задний проход ДимДимыча был достаточно чист для того, чтобы Нолик мог позабавиться и с этим отверстием тоже.

Оптимус привстал и перевернул деса на спину. Багровые окуляры с подозрительным блеском взглянули прямо в голубую оптику. Автобот склонился и нежно поцеловал своего вечного противника, чувствуя, как серые манипуляторы несмело обнимают его шею, как Мегатрон начинает робко отвечать на поцелуй.
Прайм отрывается от губ десептикона и спускается дорожкой влажных поцелуев к серой паховой пластине. Окинув поле действий, Оптимус смачно лизнул пластину, придавливая ее глоссой. Мегз дернулся и издал невнятный стон.
-Раскройся, детка, - смодулировав невероятно возбуждающую интонацию, сказал Прайм.
Пластина глухо щелкнула и раскрылась, обнажая узенький порт десептикона. Оптимус одобрительно заурчал и запустил глоссу в дело, вылизывая каждый датчик Мегатрона, и подхватил партнера под бампер.
Серый охал и ахал, извиваясь в той же траектории, что и глосса в его порту, и неприлично взвизгнул, когда влажная и столь изобретательная лента надавила на пломбу.
Коннектору Прайма стало тесно, и автобот убрал паховую броню, вынимая глоссу из десептикона.
-Поработай ладошкой, детка, - попросил Оптимус, вкладывая в манипулятор Мегатрона свой немаленький агрегат.

> С этим есть слэш
O, rly?

Кощей расстегнул рубиновые пуговицы своего платья и запустил руку в штаны, лаская оживший от воспоминаний член. Пожалуй, даже жаль, что та девушка умерла так быстро. Поторопились они тогда, что делать. А ведь настолько страстные красавицы попадались не так часто. Кощей с силой провёл ладонью по возбуждённой плоти и тихо застонал. Перед глазами мелькнуло лицо Змея, жадно облизывающего девичий сосок раздвоенным языком. Этот язык… О! Кощей знал, на что он способен. Спина покрылась испариной, стоило только представить этот язык на своём члене. Кощей запрокинул голову и выгнулся в кресле, пошире раздвигая длинные тощие ноги. В плену воспоминаний, он не сразу заметил, что язык, ласкающий его, вполне реален. Только когда его подхватили под ноги, бесстыдно задирая их вверх, до гостя дошло, что хозяин вернулся, вдоволь налюбовался на бесплатное представление, а сейчас активно готовит его к основному блюду. Что ж, Кощей не возражал. Гортанно простонав, ощутив раздвоенный язык между ягодицами, шире раздвинул ноги, приглашая Змея, так сказать, к ответному визиту.
Когда Змей навис над Кощеем, тот открыл глаза, впервые с момента встречи глядя на Змея, и призывно улыбнулся, обнажая мелкие и острые зубы. Змей вернул улыбку и толкнулся вперёд, раздвигая нежную плоть. Первое проникновение – всегда самое яркое, острое, сильное. Они оба предпочитали брать от него всё, смакуя этот момент, словно кровь девственницы или драгоценное вино.
А потом было сильно, быстро, жёстко и так горячо и сладко, что Кощей стонал непрерывно, терзал когтями сильную спину и отчаянно выгибался навстречу, пока удовольствие не захватило его целиком, выплёскиваясь белёсыми каплями на чешуйчатый живот Змея. Потом он расслабленно принимал достигающего пика любовника, любуясь из-под век запрокинутым лицом, искажённым страстью и удовольствием. И только когда внутренности обожгло змеевым семенем, закрыл глаза, на миг погружаясь в тёплую темноту.

Да. Кощей Бессмертный и Змей Горыныч.

Алекс почувствовал, как кровосос схватил его за плечи и резко поднял на ноги.

«Наверное, это, чтобы было удобнее укусить меня! — юноша зажмурился, но вместо того, чтобы почувствовать жжение щупалец на шее, он почувствовал, как с него слетает одежда».

Алекс приоткрыл глаза и то, что он увидел просто поразило его: кровосос стоял на коленках и возился с его ширинкой. Парень хотел оттолкнуть мутанта, даже более того, убить, но он был не в силах пошевелиться от сковавшего его мышцы холода.

А кровосос уже расстегнул ширинку и взял в свою руку член Алекса. Парень в удивлении широко распахнул глаза, а мутант не стал медлить и просто засосал член подростка в свой рот, руками же обхватил задницу Александра и начал её массировать.

Алекс застонал от такого чувства: его член находился во рту мутанта, по которому скользили щупальца, присосками цепляясь за головку. Хоть он и боялся кровососа, он по инерции положил руки на затылок мутанта и начал подталкивать того ближе к лобку… Ощущения были незабываемые. И Алекс даже не жалел, что сбежал, ведь быть опущенным — это хуже, чем опускать другого.

Кровосос двигал ртом вдоль члена юноши, а тот лишь стонал и стонал, двигая бёдрами навстречу. Мутант сжал его член щупальцами и начал дрочить ими, а языком лизать напряжённою головку. Александр часто задышал, почувствовал щекотку в члене и излился кровососу в рот. А потом отключился.

Кровосос теперь спермосос.

Женщина чувствует себя, конечно, не так, но за этот день оставшийся в чулках Штирлец понял, что голой себя раздетая женщина точно не чувствует. Поразительной была та несвобода, которая ощущалась в этом узком минимуме кружев, капрона и шелка, которые плотно облепили его - тесно и жарко, и трение при каждом движении, и ощущение того, что ты присоединился к толпе сумасшедших фанатиков фюрера за окном - только ты сумасшедший фанатик черт знает чего и двух маленьких ленточных бантиков на своем белье - как раз на уровне косых выемок мышц, уходящих под черный атлас. Штирлиц продолжает двигаться, поворачиваясь боком и изящно поднимая при каждом шаге одну из ног - какое же это странное ощущение, когда их полностью обтягивает полупрозрачная черная ткань, мгновенно начавшая поблескивать липкостью пропитавшего ее мужского пота. Поворот, шаг, оттянуть подвязки и щелкнуть ими, щелкнуть еще разок, чтобы услышать опять понравившиеся немного болезненные хлопки резинок о кожу на бедрах. К этому можно привыкнуть. Тело словно связано лямками и облеплено капроном, под облегающей кружевной тканью по-странному четко ощущается движение собственных ягодиц при ходьбе, но ко всей этой странной пленяюще-обнажающей комбинации можно привыкнуть, если захотеть.

Разведчик может привыкнуть ко всему.

Шелленберг сжимает подлокотник кресла и трет шершавые губы сухим языком, когда Штирлец закидывает ногу на его стол, ставит ее на принесенные секретарем секретные документы и с громким шорохом гладит ладонью свою скользкую от чулков крепкую ногу - крутой изгиб икры, широкие прямые бедра… Это вызывает больные ассоциации с буйными пьянками СА у обоих. Арийская строгость пропорций, мужская животная сексуальность, доведенная до геометрического совершенства и существующая в симбиозе со второй такой же мужской животной сексуальностью, и черный капрон хрупкой границей между ними. Но тут не было пьяни, отвратительного гогота, хватающих тебя за голые плечи засаленных рук и твоих таких же - без грязи, излишеств и буйства перед Шелленбергом танцевал совершенный человек в женских чулках, гарцующий арийский жеребец. Ловкие паучьи пальцы бригадефюрера хватают ткань, оттягивают ее и отпускают с болезненным для Штирлица щелчком, а потом еще несколько раз. В пятый и последний он не отпускает ее, а берет в руки наполовину скуренную сигарету и чертит на оттянутой ткани линию красным огоньком. Чулок плавится с легким треском, и когда Шелленберг выпускает его из рук - рана на черной тончайшей надкоже рвется от резкого движения еще сильней, расползаясь на всю голень. Понимая, к чему идет дело, Штирлиц садится на стол - Вальтер сначала громко и противно рвет второй чулок, а потом отстегивает резиновую подтяжку и сжимает его край в зубах, чтобы медленно стянуть его со Штирлица ими же, глядя подчиненному в глаза снизу вверх.

И тут Воланд нагнулся к нему, проведя рукой по его щеке и почти печально повторяя:

— Да, права была ваша любовница Маргарита. Искалечили, искалечили, — но тут же сбрасывая с себя мнимую печаль и внимательно вперяя в него взгляд двух своих странных разноцветных глаз. — Что же нам с вами делать?

— Делайте со мной что хотите… — слабо шептал Мастер. — Что хотите…

Тот продолжал осторожно гладить его, что-то задумчиво шепча, будто навевая очередной морок, новую чертовщину, постепенно стягивая с него старую больничную одежду. Видны стали его грудь с выступами ребер, впалый живот, худые плечи с тонкими предплечьями и выступы ключиц. Будто колдуя над ним, как знахарка, дьявол продолжал движения руками и никак не мог насмотреться.

Мастер в забытье откинул голову назад, запрокидывая её и полностью утрачивая контроль над телом, после чего Воланд подвинулся к нему, живо раздвигая его худые ляжки, правой рукой деликатно пытаясь нащупать в складке плоти искомое отверстие. Взявшись за дело как следует и перевернув слабое тело своего компаньона на живот и вылив в помощь себе немного сладко пахнущего масла из подвернувшегося под руку благодаря очередному колдовству пузырька, он заставлял раздвинуть того ноги еще шире, смазывая узкое кольцо мышц и проникая в него длинными пальцами всё глубже. Массивные перстни с крупными камнями мешали ему, но он почему-то не стягивал их: не мог или не хотел.

Подготовив Мастера к соитию, он откинул полы тёмной хламиды, до этого висящей у него на плечах, и обнаружилось, что все это время он тоже был абсолютно голый под ней. После этого он схватил его за бедра, с усилием притянув к себе, и одним резким движением вошел в него. Тот вскрикнул было от боли и попытался вырваться вперед, но руки, сильные руки с твердыми ногтями цепко держали его.

— Ничего, это ничего. Скоро всё пройдет! — продолжал мягко гладить его Воланд. — Расслабьтесь, друг мой.

Гладя узкие бедра, словно пытаясь успокоить своего очередного любовника, он крепко сжимал их, оставляя, должно быть, синяки и с силой протискиваясь вглубь вновь и вновь.
Сперва дрожавший от страха и напряжения Мастер постепенно поддавался его чарам, проваливаясь глубоко в исподволь охватывавшее его небытие и отдаваясь в его власть, ослабевший и сломленный.
С хищным выражением лица дьявол играл со своей новой игрушкой.

бамп