Мы видим, что римский народ подчинил себе всю вселенную только благодаря военным упражнениям, благодаря искусству хорошо устраивать лагерь и своей военной выучке. В чем другом могла проявить свою силу горсть римлян против массы галлов? На что другое могли опереться низкорослые римляне в своей смелой борьбе против рослых германцев? Совершенно очевидно, что и испанцы превосходили наших не только численностью, но и телесной силой. Мы никогда не были равны африканцам ни хитростью, ни богатствами. Никто не станет оспаривать, что в военном искусстве и теоретическом знании мы уступали грекам. Зато мы всегда выигрывали тем, что умели искусно выбирать новобранцев, учить их, так сказать, законам оружия, закалять ежедневным упражнением, предварительно предвидеть во время упражнений в течение лагерной жизни все то, что может случиться в строю и во время сражения, и, наконец, сурово наказывать бездельников. 3нание военного дела питает смелость в бою: ведь никто не боится действовать, если он уверен, что хорошо знает свое дело. В самом деле, во время военных действий, малочисленный, но обученный отряд всегда гораздо скорее добьется победы, тогда как сырая и необученная масса всегда обречена на гибель.

По самой сути дела требуется разобрать прежде всего вопрос о том, из каких провинций или народов должно набирать молодых солдат. Конечно, всюду есть и лентяи и энергичные люди. Однако некоторые племена превосходят другие в военном отношении, да и самый климат под разными небесами имеет большое значение для сил человека не только телесных, но и душевных. Поэтому не оставим здесь без упоминания того, что получило одобрение со стороны ученейших людей. Все племена, которые живут по соседству с солнцем, сожженные его палящими лучами, правда, обладают большим умом, но, как о них говорят, имеют меньше крови и потому не обладают твердостью и упорством в рукопашном бою: они боятся ран, так как знают, что в них мало крови. Напротив, северные народы, удаленные от горячих лучей солнца, хотя и менее разумны, но зато полнокровны и всегда особенно склонны к битвам. Поэтому новобранцев надо набирать из стран с умеренным климатом, из людей, у которых достаточно крови, чтобы презирать раны и самую смерть; но не лишены они и благоразумия, которое дает им возможность сохранять умеренность в лагерной жизни и немало помогает принимать разумные решения в бою.

Затем посмотрим, какой новобранец полезнее: из деревни или из города? В этом отношении, думаю, никогда не приходится сомневаться, что для военного дела больше подходит народ из деревни – все, кто воспитан под открытым небом, в труде, вынослив к солнечному жару, не обращает внимания на ночную сырость, не знает бань, чужд роскоши, простодушен, довольствуется малым, чье тело закалено для перенесения всяких трудов, у кого еще из деревенской жизни сохранилась привычка носить железные орудия, копать рвы, таскать тяжести. Но иногда необходимость требует привлекать к военной службе также и горожан, которые, как только они записались в военную службу, прежде всего должны учиться работать, бегать, носить тяжести, переносить солнце и пыль, довольствоваться скудной и грубой пищей, оставаться или под открытым небом или в легких палатках. Только после этого их нужно обучать пользоваться оружием, и, если предстоит более далекий поход, их нужно держать главным образом в пограничных лагерях и в пикетах, вдали от соблазнов города, с тем чтобы таким образом развились и укрепились их силы, и телесные и душевные. Правда, должно признать, что после основания города римляне всегда ходили на войну из города; но тогда они не были испорчены никакими роскошествами [пот, который покрывал молодежь после бега и упражнений на поле, она омывала, плавая в Тибре]; один и тот же человек был и воин и земледелец, меняя таким образом лишь вид оружия. И это правильно до такой степени, что диктатура, как известно, была предложена Квинкцию Цинциннату тогда, когда он пахал землю. Таким образом, можно видеть, что главную силу войска надо пополнять <набором> из деревенских местностей; не знаю почему, но меньше боится смерти тот, кто меньше знает радостей в жизни.

Теперь посмотрим, какого возраста надо набирать воинов. Действительно, если надо сохранить древний обычай, то всякий хорошо знает, что к набору надо привлекать людей в начале их возмужалости; не только скорее, но и лучше усваивается то, что изучают с юных лет. Затем, военную подвижность и ловкость, умение прыгать и бегать надо развить раньше, чем тело с возрастом станет вялым. Подвижность – это то, что после пройденного ряда упражнений делает бойца энергичным. Поэтому выбирать надо юношей, как говорит и Саллюстий: “Молодежь, выносливая на войне, в трудах лагерной жизни училась военному делу”. Ведь лучше, чтобы юноша, пройдя курс обучения, мог сожалеть о том, что он еще не достиг возраста, нужного для бойца, чем скорбеть о том, что это время прошло. Весь курс обучения должен иметь свой продолжительный срок. Пусть не считают незначительным или легким искусство владеть оружием, если хочешь стать всадником, или пехотинцем-стрелком, или щитоносцем, необходимо изучение всех видов и приемов владеть оружием, чтобы не покидать места, не ломать рядов, мешая сотоварищам, бросать метательное копье с большой силой в намеченную цель, проводить ров, уметь искусно вбивать колья, обращаться со щитом, косым ударом отклонять летящие копья, предусмотрительно избегать удара, смело его наносить. Для молодого воина, обучившегося всему этому, сражаться в строю с любым врагом – не страх, а удовольствие.

Я знаю, что всегда существовали определенные требования относительно роста новобранцев по точной мерке, так что считался хорошим рост в 6 футов или по крайней мере в 5 10/12 фута для всадников из фланговых отрядов и для первых когорт легионов. Но тогда был более широкий выбор и больше народу стремилось поступить на военную службу; также и из городского населения гражданские должности не отнимали от военной профессии наиболее цветущей части молодежи. Таким образом, если этого требует необходимость, следует обращать внимание не столько на рост, сколько на силу. [И по свидетельству самого Гомера <Ил., V, 801>, это можно считать справедливым; ведь он говорит, что Тидей хотя и был ниже ростом, но по оружию – более сильным.]

Кто будет проводить набор, пусть особенно обращает внимание на то, чтобы выбрать по выражению лица, по взгляду, по всему строению тела тех, кто может достойно пополнить ряды бойцов. Ведь не только у людей, но также у лошадей и собак их достоинства обнаруживаются по многим признакам, как это поняла наука, установленная ученейшими людьми. [Так, Мантуанский поэт говорит, что это должно наблюдать также и по отношению к пчелам (Сельские поэмы, IV, 92):

Двух они разных пород: один – лучше, заметен он с виду,
в ясных чешуйках блестит; другой же гнусен от лени
и свой широкий живот тяжело, обесславленный, тащит.

Пусть же юноша, которому предстоит отдаться делу Марса, будет с живыми глазами, прямой спиной, широкой грудью, мускулистыми плечами, крепкими руками, длинными пальцами, умеренным животом; задние части у него должны быть более худые, икры и ноги не чрезмерно толсты от мяса, но подобраны в крепкие узлы мышц. Если ты увидишь все эти признаки в новобранце – не гонись чрезмерно за ростом: больше пользы в сильных воинах, чем в высоких.

Далее, исследуем, лица каких занятий должны быть выбраны или отвергнуты как воины. Рыболовов, птицеловов, кондитеров, ткачей и всех тех, кто, как можно видеть, занимался делами, имеющими отношение к женским покоям, я полагаю, нужно гнать из лагеря; напротив, кузнецов, тележных мастеров, мясников, охотников за оленями, кабанами следует привлекать к военной службе. Благо государства в целом зависит от того, чтобы новобранцы набирались самые лучшие не только телом, но и духом; все силы империи, вся крепость римского народа основываются на тщательности этого испытания при наборе. Эту обязанность не надо считать легкой или поручать ее первому попавшемуся; у древних среди многих достоинств этим умением, как известно, прославился и Серторий. Ведь молодежь, которой должна быть поручена защита провинций и судьбы войн, должна отличаться и по своему происхождению, если представляется для выбора достаточное количество народа, и по своим нравам. Чувство чести делает воина наиболее подходящим, чувство долга, мешая ему бежать, делает его победителем. Какая польза обучать труса, когда большую часть времени своей военной службы он проведет сидя в лагере? Никогда длительность службы в войске не исправит недочета, допущенного при испытании новобранцев во время набора. И насколько мы знаем это и по опыту и на исторических примерах, самые сильные поражения были нанесены везде и всюду тогда, когда вследствие долгого мира набор воинов производился без большой осмотрительности и все более достойные молодые люди шли работать в гражданских должностях. Иногда новобранцы, (поставить) которых предписано было владельцам крупных имений, по протекции или по умышленной небрежности отборщиков берутся на военную службу такие, которыми тяготятся сами хозяева. Поэтому следует, чтобы подходящая для войска молодежь отбиралась крупными людьми и с большой тщательностью.

Но не тотчас новобранец, принятый по набору, должен получать военную метку; сначала он должен быть испытан упражнением, чтобы можно было определить, действительно ли он подходит к такому делу. Нужно исследовать, думаю, его подвижность и силу, способен ли он научиться владеть оружием, обладает ли он нужной для бойца смелостью. Многие хотя с виду и кажутся вполне приемлемыми, при испытании оказываются совершенно неподходящими. Поэтому нужно отвергнуть менее нужных и на их место следует избрать наиболее энергичных. Ведь при всяком столкновении имеет значение не столько количество воинов, сколько их доблесть.

Когда новобранцы таким образом занесены в списки, их надо обучать при помощи ежедневных упражнений искусству владеть оружием. Но небрежность, явившаяся результатом долгого спокойствия, уничтожила применение этого метода. Кого можно найти, чтобы он научил воинов тому, чего он сам не знает? Поэтому указания на древние правила и обычаи нам нужно искать в историях или (в специальных) книгах. Но первые описывали нам только военные события и результаты войн, оставляя в стороне, как всем известное, то, что мы теперь разыскиваем. Правда, и лакедемоняне, и афиняне, и другие греки написали целые книги о многом, что относится к тактике, но мы должны исследовать военное искусство римского народа, который свои первоначально столь ничтожные пределы расширил как империю почти до грани солнца, до конца самого мира. Эта необходимость заставила меня, перелистав многих авторов, изложить с возможной точностью в своей маленькой работе то, что написал о военном искусстве знаменитый Катон-цензор, на что с большой настойчивостью указывали Корнелий Цельз и Фронтин, что изложил в своих книгах Патерн, этот неутомимый представитель и защитник военного права, что можно извлечь из распоряжений Августа, Траяна и Адриана. Себе я не приписываю никакого особого авторитета в этих делах, но рассеянные всюду замечания тех лиц, которых я назвал выше, я передаю в определенном порядке, можно сказать, давая краткое их изложение.

Как бы первым посвящением к военной подготовке новобранцам должно служить обучение военному шагу. Больше всего следует заботиться и во время похода и в боевом строю о том, чтобы все воины сохраняли правильные ряды при движении. А этого возможно достигнуть только в том случае, если благодаря постоянному упражнению они будут учиться двигаться быстро и ровно. Всегда наибольшей опасности подвергается войско разделившееся и не держащее крепких рядов. Военным шагом в 5 летних часов может быть пройдено 20 миль. Полным шагом, более быстрым, в то же количество часов проходят 24 мили. Все то, что свыше этого, является бегом; определить расстояние, проходимое при этом, невозможно. Особенно к бегу должны быть приучены молодые воины, чтобы большим натиском они нападали на врага, чтобы в надлежащий момент они быстро могли занять удобные позиции и тем предупредить врагов, которые собирались сделать то же самое, чтобы они быстро и бодро шли на разведку и еще быстрее возвращались, чтобы с большей легкостью ударили в тыл отступающего и бегущего врага. Воин должен быть обучен постоянным упражнением и прыганью, – перепрыгивать через рвы и преодолевать всякое мешающее возвышение, с тем чтобы, если встретятся подобные трудности, воины могли без труда преодолеть их. Кроме того, если во время самого столкновения, когда пущено в ход оружие, под градом стрел боец двигается бегом, скачками, то он поражает и ослепляет глаза неприятеля, устрашает его ум и наносит ему удар раньше, чем тот успеет приготовиться, чтобы защититься или отразить его. Об упражнениях Гнея Помпея Великого Саллюстий упоминает в таких выражениях: “С ловкими он соревновался в прыганье, с быстрыми – в беге, с сильными – в борьбе на штанге”. Ведь иначе он не мог бы сравняться с Серторием, если бы постоянными упражнениями он не подготовил и себя и войско к сражениям с ним.

В равной мере всякий новобранец должен в летние месяцы изучить искусство плавания. Ведь не всегда реки переходят по мостам, но зачастую и отступающее и наступающее войско бывает вынуждено переправляться вплавь. Часто вследствие внезапных дождей или таяния снегов разливаются горные потоки. Неумение плавать в таких случаях ставит войско в опасное положение не только со стороны неприятеля, но и со стороны самих этих потоков. Потому-то древние римляне, которых множество проведенных ими войн и постоянные опасности обучили всякому военному искусству, выбрали Марсово поле по соседству с Тибром, чтобы молодежь после упражнений с оружием омывала в этой реке пот и пыль и свою усталость от беганья прогнала трудом плаванья. И не только пехотинцев, но и всадников, даже их коней, маркитантов и обозных служителей, которых называют галиариями, в высшей степени хорошо приучать к плаванию, чтобы в нужный момент с ними, неопытными, не случилось чего-либо плохого.

Древние, как написано в их книгах, следующим образом вели упражнения с новобранцами. Они сплетали из прутьев, наподобие плетня, закругленные щиты, с тем чтобы этот “плетень” весил вдвое больше, чем обыкновенный, государством установленный щит. Равным образом вместо мечей новобранцам давались деревянные дубины тоже двойного веса. И вот таким образом не только утром, но и после полудня они упражнялись на деревянных чучелах. Применение чучел важно не только для воинов, но очень много пользы приносит и для гладиаторов. Никогда еще ни на песке арены, ни на поле битвы никто не оказывался непобедимым воином, если он со всем прилежанием не упражнялся и не учился искусству на чучелах. Каждый отдельный новобранец должен был вбить для себя в землю такое отдельное деревянное чучело, так чтобы оно не качалось и имело 6 футов в высоту. Против этого чучела, какбы против своего настоящего врага, упражняется новобранец со своим “плетнем” и с дубиной, как будто с мечом и щитом; он то старается поразить его в голову и лицо, то грозит его бокам, то, нападая на голени, старается подрезать ему подколенки, отступает, наскакивает, бросается на него, как на настоящего врага; так он проделывает на этом чучеле все виды нападения, все искусство военных действий. При этих предварительных упражнениях всегда особенное внимание обращалось на то, чтобы новобранец, стремясь нанести рану, сам не открывал ни одной части своего тела и не подставлял ее для удара.

Кроме того они учились бить так, что не рубили, а кололи. Тех, кто сражался, нанося удар рубя, римляне не только легко победили, но даже осмеяли их. Удар рубящий, с какой бы силой он ни падал, не часто бывает смертельным, так как жизненно важные части тела защищены и оружием и костями; наоборот, при колющем ударе достаточно вонзить меч на два дюйма, чтобы рана оказалась смертельной, но при этом необходимо, чтобы то, чем пронзают, вошло в жизненно важные органы. Затем, когда наносится рубящий удар, обнажаются правая рука и правый бок; колющий удар наносится при прикрытом теле и ранит врага раньше, чем тот успеет заметать. Вот почему в сражениях римляне пользовались преимущественно этим способом; двойного веса этот плетеный щит и дубина давались для того, чтобы новобранец, получив настоящее, более легкое оружие, как бы избавившись от более тяжелого груза, сражался спокойнее и бодрее.

Кроме того новобранец должен глубоко и тщательно изучить тот вид упражнения, который называют тактикой и о котором передают нам экзерцирмейстеры; эта практика отчасти сохраняется и доныне. Ведь известно, что и теперь во всех сражениях те, кто умеет делать построения, сражаются лучше, чем остальные. Отсюда можно понять, насколько обученный воин лучше необученного, так как обученные тактике, как и всегда, превосходят всех своих сотоварищей в искусстве боя. У наших предков строго сохранялись подобного рода упражнения, и они придавали им такое значение, что те, кто учил, как пускать в ход оружие, вознаграждались даже двойным жалованьем, а воины, которые в этих предварительных упражнениях выказали мало успехов, вместо зерна получали ячмень, и их переводили на пшеничный паек не раньше, чем они в присутствии начальника легиона, трибунов и старших командиров на практике докажут, что способны выполнять все, чего требовало военное искусство. Нет государства сильнее, счастливее и славнее, чем то, которое богато обученными воинами. Ведь ни блеск наших одежд, ни изобилие золота, серебра или драгоценных камней не могут заставить врагов уважать или любить нас, но только страх перед нашим оружием заставляет их нам повиноваться. Кроме того, если в других делах, как говорит Катон, допущена какая-либо погрешность, то это можно исправить впоследствии, но неудачи в сражениях уже не допускают исправлений, так как наказание следует тотчас же за ошибкой; ибо или те, которые вступят в сражение, будучи ленивыми и необученными, тотчас же погибают, или же, обратившись в бегство, в дальнейшем они уже не смеют меряться силами с победителями.

Возвращаюсь к тому, с чего я начал. Новобранца, который со своей дубиной упражняется на чучеле, нужно заставлять бросать в это чучело, как бы в настоящего человека, и копья более тяжелого веса, чем будут настоящие. В этом случае учащий владеть оружием внимательно наблюдает, чтобы копье было брошено с большой силой, чтобы, наметив себе цель, новобранец попал своим копьем или в чучело или по крайней мере рядом с ним. Благодаря этому упражнению возрастает сила рук и приобретаются опытность и навык в бросании копий.

Третью или четвертую часть молодых новобранцев, которые по отбору являются для этого наиболее подходящими, надо всегда заставлять упражняться деревянными луками и стрелами, предназначенными для игры, тоже на чучелах. Для этого надо выделить специальных искусных учителей, чтобы приучить их к наибольшей ловкости, как умело держать лук, как сильно натягивать, чтобы левая рука оставалась неподвижной, чтобы правая как следует отводилась, чтобы сосредоточить одинаково и взор и внимание на том, что должно поразить, одним словом, чтобы с коня ли, в пешем ли строю они были обучены метать стрелы как следует. Этому искусству надо и старательно учиться и поддерживать его ежедневным упражнением и практикой. Какую пользу в сражении могут принести хорошие стрелки, это со всей очевидностью показал и Катон в своих книгах о военном искусстве и Клавдий 1: организовав у себя большие отряды стрелков и хорошо обучив их, он победил врага, которому раньше он был далеко не равен. Да и Сципион Африканский, когда собирался сражаться с нумантинцами, заставившими перед тем пройти под ярмом войско римского народа, считал, что он сможет их одолеть не иначе, как присоединив ко всем центуриям отборных стрелков.

Следует также старательно обучать молодежь бросать камни, рукою или при помощи пращи. Говорят, что первыми изобрели пращи жители Балеарских островов и так старательно заставляли своих упражняться в этом искусстве, что матери не позволяли своим маленьким сыновьям прикасаться к пище, прежде чем они не попали в нее назначенным для этого камнем из пращи. Часто против бойцов, вооруженных шлемами и панцырями, были направлены из пращей или из фустибул (метательных палок) удары круглых камней, которые много тяжелее, чем любая стрела, и хотя части тела казались нетронутыми, однако они наносили смертельную рану, и без тяжелой кровавой раны враг погибал. Всем известно, что во всех сражениях древних принимали участие и пращники. Этому искусству должны быть обучены всеновобранцы путем частого упражнения. Тем более, что ведь носить пращу не составляет никакого труда. Иногда, случается, столкновение происходит в каменистой местности, приходится защищать гору или холм, или отражать варваров, осаждающих укрепление или город, камнями и пращами.

спасибо, нашёл сурс, прочту всё вместе там

Нужно молодым новобранцам передать навык, как пользоваться свинцовыми шарами, которые называются маттиобарбулами. Дело в том, что некогда в Иллирике было два легиона из 6000 человек каждый, которые назывались маттиобарбулами, так как искусно и с большой силой пользовались этим метательным оружием. Известно также, что в течение долгого времени они участвовали во всех войнах с большим успехом, так что Диоклетиан и Максимиан, ставши императорами, сочли нужным за их заслуги и доблесть назвать эти легионы маттиобарбулов один – юпитеровым (иовиановым), другой – геркулесовым и предпочли их всем другим легионам. Они носили в своих щитах по пяти маттиобарбул, и если эти воины вовремя бросали их, то можно было сказать, что щитоносцы (тяжеловооруженные) выполняли обязанность стрелков: они ранили врагов и их коней, прежде чем дело доходило до рукопашного боя, и даже прежде, чем они подойдут на расстояние полета дротика или стрелы

Не только новобранцев, но даже и кадровых воинов должно всегда усиленно обучать вскакиванию на коней. Известно, что это обучение сохранилось и до нашего времени, правда, с некоторой небрежностью. Обыкновенно ставились деревянные кони (“кобылы”) зимой – под крышей, летом – на поле; на них заставляли вскакивать молодых новобранцев сначала невооруженными, чтобы приобрести навык, а затем и в вооружении. Такое внимание уделялось этому обучению, что новобранцев учили вскакивать и соскакивать не только с правой, но также и с левой стороны, при этом с обнаженными мечами или пиками. Это было проведено путем постоянного упражнения именно, чтобы обучившиеся так старательно во время мира могли в смятении битвы без задержки вскакивать на коня.

>>146313631
А я всё думал, нахуя в школе козёл

Нужно также неукоснительно приучать молодых новобранцев носить тяжести до 60 фунтов, идя военным шагом. Делать это во время трудных походов заставляет необходимость нести и продовольствие и оружие. Не нужно думать, что носить это трудно, если образуется навык: нет ничего такого, чего бы постоянное предварительное упражнение не сделало очень легким. [Что в древности воины часто это делали, это мы знаем из свидетельства самого Вергилия (Георг., III, 346 сл.), который говорит:

Римлянин именно так, ревнивый к родному оружью,
с ношей тяжелою в путь отправляется и, неожидан,
перед врагом уж стоит в строю, устроивши лагерь.

Ход изложения требует, чтобы я попытался передать, в умении владеть какого рода оружием должно упражнять новобранцев, или чем их вооружать. В этом отношении древний обычай почти совершенно уничтожен. Ибо если допустить, что оружие всадников улучшилось по примеру готов и аланской и гуннской конницы, то пехотинцы, как известно, оказались незащищенными. От основания города до времени божественного Грациана пешее войско было вооружено и панцырями и шлемами. Но когда с появлением небрежности и стремления к безделью начало прекращаться упражнение в поле, стали считать, что оружие очень тяжело, так как воины стали редко его надевать. Поэтому воины стали требовать от императора сначала относительно панцырей, а затем и шлемов… отказаться. Но в столкновении с готами, когда наши воины шли с незащищенной грудью и (с открытыми) головами, они не раз погибали, истребляемые множеством вражеских стрелков; и даже после стольких поражений, которые привели к разрушению столь больших городов, никто не позаботился вернуть пехотинцам их панцыри или их шлемы. Таким образом, и бывает, что не о битве, а о бегстве помышляют те, кто, стоя в боевых рядах чуть не голыми, подставляют себя под удары и получают раны. В самом деле, что будет делать пеший стрелок без панцыря, без шлема, если он, имея лук, не может уже держать щита? Что будут делать в сражении сами драконарии 2 и знаменосцы, которые в левой руке держат древко, когда у них и голова и грудь не защищены? Но тяжелыми кажутся панцырь и шлем, вероятно, тому пехотинцу, который редко упражнялся, редко имел дело с оружием. Конечно, при ежедневном пользовании ими он не чувствовал бы тягости, даже если бы носил и достаточно тяжелое оружие. Те, кто не может выдержать труда ношения старинного оборонительного оружия, оставив незащищенным свое тело, тем самым неизбежно подвергаются ранению и смерти и, что гораздо тяжелее, рискуют быть взятыми в плен или, обратившись в бегство, предать государство. Так, отказываясь от упражнений и труда, они с величайшим для себя позором избиваются, как стадо баранов. Почему у древних пешее войско называлось стеною, как не потому, что с копьями в руках легионы кроме щитов блистали еще панцырями и шлемами.

Эта защита была доведена до такой степени, что у стрелка левая рука была прикрыта нарукавником; а пехотинцы-щитоносцы кроме панцырей и шлемов принуждены были носить железные поножи на голени правой ноги. Так основательно были вооружены те, которые, сражаясь в первом ряду, назывались принципами, во втором – гастатами и в третьем – триариями. Эти триарии, склонив колена, обычно сидели, прикрывшись щитами, чтобы не быть ранеными летящими стрелами и копьями, в случае если бы они стояли, а в нужный момент они, как бы после отдыха, с тем большей стремительностью и силой нападали на врагов. Известно, что ими часто в битве одерживалась победа, после того как погибали гастаты и те, которые стояли перед ними. Были, однако, у древних среди пехотинцев также и такие, которые назывались легковооруженными, а именно пращники и копьеметатели. Они главным образом размещались на флангах и начинали сражение. Но сюда набирались и самые подвижные и наиболее обученные воины. Их было не очень много; отступая, если к этому принуждал их ход сражения, они обычно могли спасаться между первыми двумя рядами легионов, и при этом боевой порядок не нарушался. Почти до последнего времени было принято, чтобы все воины носили шапки, которые назывались паннонскими и были сшиты из шкур; этот обычай сохранялся для того, чтобы создавалась привычка всегда что-нибудь носить на голове и в сражении шлем не казался бы тяжелым. На метательных копьях, которыми пользовалось пешее войско (это копье называлось “пилум”), был приделан тонкий трехгранный наконечник в 9/12 фута или в целый фут длиною.

Если копье пронзало щит, то вырвать его назад было уже невозможно; сильно и ловко пущенное, оно легко пробивало панцырь. Редки стали у нас такого рода копья. Варвары же пехотинцы, вооруженные щитами, пользуются преимущественно теми копьями, которые они называют бебрами; они носят их в сражении по два или по три. Кроме того надо всегда помнить, что когда действуют метательным оружием, то воины должны выставить вперед левую ногу, так как при таком положении получается более сильный удар при размахе. Но когда дело, как говорится, доходит до копий (ad pila) и сражаются грудь с грудью, с мечами в руках, тогда воины должны выставить вперед правую ногу отчасти для того, чтобы их бок был прикрыт от неприятеля и они не могли бы получить сюда ранения, отчасти же для того, чтобы правая рука, которой можно нанести рану, была ближе (к врагу). Ясно, что новобранцев надо снабжать и защищать всеми видами древнего оружия. Ведь, естественно, почувствует большую смелость в бою тот, кто, имея защищенными и голову и грудь, не боится ран.

но зачем?

По тому что можем.

--------ПЕРЕРЫВ ~30 МИНУТ-----------

>>146311941
>В чем другом могла проявить свою силу горсть римлян против массы галлов
По любому галлы сами передрались а цезарь просто выгодно дружил с вождями, кроме того момента с верцингеториксом, галлских племен же до жопы и все враждебны друг другу

Новобранцу нужно также изучить и то, как укреплять лагерь: ведь во время войны нет ничего другого столь спасительного и столь необходимого, как это уменье. И действительно, если лагерь устроен как следует, воины настолько спокойно могут проводить внутри укреплений и дни и ночи, даже если их осаждают враги, как.будто они повсюду носят с собой защищенный стенами город. Но это искусство теперь вообще, можно сказать, совсем уже забыто; уже давно никто не разбивает лагеря, проводя рвы и вбивая колья. Поэтому, как мы знаем, неоднократно многие наши войска были разбиты вследствие нападения внезапно появившейся днем или ночью конницы варваров. И этому подвергаются не только воины, расположившиеся без укрепленного лагеря, но и те, которые, по какому-либо случаю начиная отступать во время боя, не находят места, куда бы они могли укрыться; как животные, падают они без отмщения, и наступает конец их избиению только тогда, когда у врагов пропадает желание их преследовать. 22. Лагерь, особенно если враг по соседству, нужно всегда устраивать на безопасном месте, где имеются вполне достаточные запасы дров, травы и воды. Надо выбирать места со здоровым климатом, на случай если придется пробыть здесь более продолжительное время. Нужно остерегаться, чтобы по соседству не было горы или высокого холма, которые, захваченные врагами, могут принести вред. Нужно иметь в виду также и то, не заливается ли обычно это поле горными потоками, и в этом случае чтобы войску не пришлось испытать на себе их силу. Лагерь должен быть укреплен сообразно с числом воиновили количеством багажа, чтобы значительная масса войска не была стиснута на небольшом пространстве или, наоборот, незначительное количество не было принуждено растянуться по более широкому, чем следует, месту. 23. Лагерь надо разбивать иногда в форме квадрата, иногда в виде треугольника, иногда – полукруглым, в зависимости от очертания местности или по необходимости.

Те ворота, которые называются “преториа”, должны быть обращены или на восток, или в ту сторону, которая ведет к врагам; или же, если войско находится в походе, они должны быть направлены в ту сторону, куда оно двинется, снявшись с лагеря. За этими воротами внутри лагеря разбивают палатки первые центурии, т.е. когорты, и ставят своих драконов и знамена. Ворота же, которые называются “декумана”, находятся позади претория, на другой стороне лагеря; через них выводят для наказания провинившихся воинов.

Укрепления лагеря бывают трех различных видов. Если нет крайней необходимости торопиться, то с земли снимается дерн, и из него складывается как бы стена высотою в 3 фута над землей, так чтобы впереди нее был ров на том месте, с которого снят дерн; затем делается на скорую руку ров шириною в 9 футов, глубиною в 7. Но когда грозит очень большая сила врагов, тогда нужно укрепить рвом весь лагерь кругом, как полагается по закону, так чтобы он имел в ширину 12 футов и в глубину, как говорится, по перпендикуляру 9 футов. Над ним устраивается плетень с тем, чтобы земля, которая была вынута изо рва, наваливалась с той и другой стороны плетня в высоту на 4 фута. Таким образом получается ров в 13 футов глубины и в 12 ширины. Наверху вала вбиваются колья из крепкого дерева, которые воины обыкновенно носят с собою. Для такой работы нужно всегда иметь наготове мотыги, грабли, корзины и всякого рода другие принадлежности. 25. Легко укреплять лагерь, когда еще врагов нет. Но когда враг уже наступает, тогда все всадники и центр пехоты выстраиваются в боевой порядок для отражения натиска врагов, остальные же позади них, проводя рвы, укрепляют лагерь, и глашатай объявляет, какая центурия первой, какая второй, какая третьей идет на работу. После этого центурионы осматривают ров и промеряют его; на того, кто в своей работе оказался небрежным, накладывается наказание. Вот такой практике надо обучить новобранца, чтобы в случае необходимости он мог в полном порядке быстро и осмотрительно укреплять лагерь.

Известно, что ничто так не помогает в битве, как умение воинов в результате постоянного упражнения сохранять в боевом строю построение рядов и нигде, в нарушение порядка, не собираться густой толпой или же растягивать ряды. Дело в том, что, сбившись в кучу, они теряют свободное пространство, нужное им для сражения, и в свою очередь мешают друг другу; те же, которые стоят редко, с промежутками, дают врагам возможность прорваться через их ряды. И, конечно, необходимым последствием этого бывает, что весь боевой строй, охваченный страхом, приходит в замешательство, когда, прорвав ряды, враг появляется в тылу сражающихся. Поэтому новобранцев необходимо всегда выводить в поле и, согласно порядку списков, ставить их в ряды так, чтобы вначале строй был ординарным и широко поставленным, чтобы в нем не было никаких изгибов и закруглений, чтобы каждый воин отстоял от воина на равном и установленном расстоянии. Затем, надо их обучить, чтобы они сразу сдваивали ряды, а равно чтобы во время самого движения они сохраняли тот ряд, в котором они поставлены. В-третьих, надо обучить, чтобы они сразу умели устраивать квадратный строй (каре), а затем этот боевой строй должен быть изменен на треугольный, который называют клином. Обычно такое расположение приносит большую пользу на войне. Так же настойчиво предлагается, чтобы воины научились устраивать круг; благодаря такому построению, если вражеские силы прорвут боевой строй, обученные воины обычно могут помешать врагу и тем самым не допустить, чтобы вся масса бойцов рассеялась в бегстве, рискуя тяжким поражением. Если молодые воины усвоят все это при постоянных упражнениях, тем легче сохранят они это уменье и во время сражения.

Кроме того и из древних обычаев сохранилось и предписывается также установлениями божественного Августа и Адриана, чтобы три раза в месяц как всадники, так и пехотинцы выводились на (военные) прогулки; этим именем они обозначают следующий вид упражнений. Приказывается,чтобы пехотинцы прошли 10 миль во всем вооружении, с копьями в руках, военным шагом и так же возвратились в лагерь, причем некоторую часть пути они должны совершать более ускоренным бегом. Точно так же и всадники, разделенные на турмы и вооруженные, должны были совершать приблизительно такой же путь; при этом они переходили иногда к своим конным упражнениям, иногда совершая отступление; затем, сделав поворот, вновь готовились к наступлению. Это учение происходило не только на ровном поле, но оба рода войска должны были учиться спускаться и подниматься в местностях с крутыми спусками и подъемами, для того чтобы во время сражения даже случайно ничего не могло встретиться такого, что не было изучено раньше хорошими воинами путем упорного упражнения.

Все это, исполненный верности и преданности, о непобедимый император, я объединил в этой небольшой книжечке, самое существенное из разных авторов, которые написали свои произведения о военном деле, для того чтобы желающие со всем старанием заняться набором и обучением новобранцев, легко могли укрепить мощь своего войска и придать ему древнюю доблесть. Ведь не исчез еще в людях военный пыл Марса, не выродились те земли, которые родили лакедемонян, афинян, марсов, самнитян, пелигнов, наконец, самих, римлян. Разве жители Эпира не были некогда наиболее могущественными в военном деле? Разве македоняне и фессалийцы, победив персов, не проникли до самой Индии, прокладывая себе дорогу оружием? Что даки, мезийцы, фракийцы были всегда в высшей степени воинственны – это ясно из сказаний, которые утверждают, что сам Марс родился у них. Я никогда не кончу, если начну перечислять силы каждой провинции в отдельности, а ведь все они находятся в подчинении Римской империи. Но чувство безопасности вследствие долгого мира заставило людей обратиться частью к удовольствиям бездействия, частью к гражданским делам. Вследствие этого вполне понятно, что забота об упражнении войска вначале стала проявляться более небрежно, затем пропадать и, в конце концов, придя в полное забвение, окончательно прекратилась. И пусть никто не удивляется, что подобное же происходило и в прежние времена, так как после первой Пунической войны мир, продолжавшийся лет 20, так ослабил из-за бездействия и отсутствия военных упражнений тогдашних римлян, бывших до тех пор всюду победителями, что во вторую Пуническую войну они никак не могли сравняться с Ганнибалом. Потеряв столь многих консулов и предводителей, потеряв большое количество армий, они только тогда стали вновь побеждать, когда смогли научиться практике военного дела при помощи упражнения в употреблении оружия. Поэтому всегда должно набирать и упражнять молодых новобранцев. Известно ведь, что дешевле научить владеть оружием своих, чем нанять чужих бойцов за деньги.

Книга вторая, о чём она - хуй знает, думаю будет ещё интереснее

Что знанием установлений предков, касающихся всех видов военных дел, ваша милость обладает во всей полноте и со всей опытностью умеет его применять, – это доказывается непрерывными победами и триумфами, поскольку успех в делах есть несомненное доказательство высокого искусства. Однако, о тишайший и непобедимый император, в своем стремлении более высоком, чем может вместить земной ум, ты желаешь узнать примеры и сведения из древних книг, хотя своими новейшими подвигами ты превосходишь самую древность. И вот когда я решился кратко изложить все это в своей книге для вашего величества, не столько для наставления, сколько для ознакомления, мое глубокое к тебе почтение не раз вступало в борьбу с моей скромностью. Что может быть более дерзким, как владыке и руководителю рода человеческого, укротителю всех варварских племен стараться внушить что-либо, касающееся приемов и науки военного дела? Не лучше ли, может быть, было ему приказать описать то, что совершено им самим? А с другой стороны, не повиноваться поручениям столь великого императора в моих глазах является делом преступным и заслуживающим наказания. Итак, чудесным образом я возымел такую дерзость в своем повиновении, так как боюсь показаться еще более дерзким, если я откажусь. На это крайне рискованное дело воодушевила меня предшествующая милость вашей бесконечности. Дело в том, что книжку о наборе и обучении новобранцев я уже давно преподнес тебе как твой покорный слуга и за это я не заслужил нареканий. Нет страха теперь приступить к делу по прямому приказанию, если труд, предпринятый на свой собственный страх, прошел безнаказанным.

Воинские силы, [как это свидетельствует великий писатель-поэт римского народа в своем вступлении, состоят из вооружения и мужей 1. Они] делятся на три части: конницу, пехоту и флот. Отряды конницы называются крыльями (alae) потому, что, наподобие крыльев, они и с той и с другой стороны прикрывают боевой строй; теперь они называются “вексилляриями” – “знаменными”, потому что они пользуются знаменами (велум), которые теперь называются “фламмулы” 2. Есть и другой род всадников, которые называются легионарными, потому что они входят в состав легиона; примером таких могут служить так называемые всадники, одетые в поножи (ocreati). Флот тоже состоит из двух видов: одни корабли называются либурнскими, другие крейсерами (наблюдательными). Всадниками охраняются равнины, флотом – моря или реки, пехотой– холмы, города, ровные и обрывистые местности. Отсюда понятно, что для государства более нужны пехотинцы, которые всюду могут пригодиться; и большее число этих воинов может содержаться с меньшими затратами. Название “войско” (exercitus) оно получило от самого своего основного занятия, именно упражнений (exercitium), чтобы оно никогда не забывало, почему оно носит такое название. И сама пехота разделена на два вида: на вспомогательные отряды и на легионы. Вспомогательные отряды посылаются племенами, находящимися в союзных (socii) или договорных (foederati) отношениях; римская же доблесть всегда и преимущественно проявляла свою силу в регулярных легионах. Термин “легион” происходит от слова “отбирать” (e-ligere), а само это слово требует верности и старания от тех, кто отбирает воинов. Обыкновенно во вспомогательные отряды набирается меньшее число воинов, в легионы– значительно большее.

Македоняне, греки, дарданцы также, в конце концов, имели фаланги, причем в одной фаланге они насчитывали 8000 вооруженных. Галлы, кельтиберы и большинство варваров применяют в сражениях толпы, где бывает по 6000 вооруженных. Римляне имеют легионы, где обычно несли военную службу 6000 бойцов, а иногда и больше. Теперь я изложу, какая, на мой взгляд, разница между легионами и вспомогательными отрядами. Когда вспомогательные отряды отправляются на войну, то, прибыв из различных мест и в различном количестве, они не связаны между собою ни обучением, ни знакомством, ни навыками. Различны у них приемы сражения, различно применяют они оружие. И, конечно, медленнее приходят к победе те, которые до сражения столь сильно отличаются друг от друга. Наконец, так как в походах очень важно, чтобы все воины двигались и строились по одному и тому же сигналу и приказанию, то, конечно, не могут согласно выполнять эти приказания те, кто раньше не делали этого вместе и дружно. Однако и эти отряды, если их заставить почти ежедневно укреплять себя различными упражнениями в течение года, могут принести немалую пользу. Вспомогательные отряды всегда присоединялись в боевом строю к легионам в качестве легковооруженных, служа во время сражения скорее поддержкой, чем основной помощью. Легион же, имея полное число своих когорт в тяжелом вооружении, т.е. принципов, гастатов, триариев и передовые отборные отряды (антесигнанов), равно и отряды легковооруженной пехоты, т.е. метателей дротиков, стрелков, пращников, баллистариев, имея своих собственных, включенных в свой состав, легионарных всадников, держась одних и тех же предписаний, дружно и согласно укрепляя лагерь, выстраивая боевой строй, ведя сражение, будучи во всех отношениях целостным, не нуждаясь ни в какой внешней помощи, – такой легион обычно может победить какую угодно толпу врагов. Доказательством служит величие римского государства, которое всегда, сражаясь при помощи легионов, побеждало такое количество врагов, сколько оно само хотело победить или сколько допускало естественное положение вещей.

У всех историков можно найти, что каждый консул, идя походом на врагов, как бы многочисленны они ни были, командовал не больше чем двумя легионами, с добавлением вспомогательных отрядов союзников. Такова была их обученность, такова уверенность в себе, что считалось вполне достаточным для любой войны двух легионов. Поэтому я изложу организацию древнего легиона, согласно нормам военных законов. Если это описание будет несколько темным или не очень гладким, то упрек за это надо направить не по моему адресу, а приписать трудности самой темы. Поэтому это описание нужно читать не раз и со вниманием,чтобы все понять и запомнить. Несомненно, непобедимо то государство, чей император, овладев военным искусством, делает боеспособным войско любой численности.

>>146317127
>эта картинка
руки бы поотрывать составителю

>>146317354
Пости нормальную.



Итак, тщательно отобрав молодых новобранцев, выдающихся и мужеством и телесной силой, прибавив сюда ежедневные упражнения в продолжение четырех или более месяцев, по приказу и при счастливом руководстве нашего непобедимейшего государя, пусть организуется легион. Когда будут обозначены на коже воинов нестираемые (выжженные) точки, воины заносятся в списки, и затем обычно их заставляют приносить клятву; это называется военной присягой. Они клянутся именем бога, Христа и св. духа, величеством императора, которое человеческий род после бога должен особенно почитать и уважать. Как только император принял имя Августа, ему, как истинному и воплощенному богу, должно оказывать верность и поклонение, ему должно воздавать самое внимательное служение. И частный человек и воин служит богу, когда он верно чтит того, кто правит с божьего соизволения. Так вот воины клянутся, что они будут делать старательно все, что прикажет император, никогда не покинут военной службы, не откажутся от смерти во имя римского государства.

Следует знать, что в одном легионе должно быть 10 когорт. Но первая когорта превосходит остальные и числом воинов и достоинством. Она включает в себе отборных мужей и по происхождению и по образованию. Она получает орла: это – главное знамя римского войска, одновременно являющееся знаменем целого легиона. Она чтит изображения императоров, т.е. божественные и подлинные знамена. Эта когорта имеет 1150 пехотинцев, 132 всадника, одетых в панцыри, и называется “когортой тысячников” (cohors miliaria); она является главою легиона, с нее, когда нужно вступать в бой, начинает строиться фронт. Вторая когорта состоит из 555 пехотинцев, 66 всадников и называется “когортой пятисотенников” (cohors quingentaria). Третья когорта имеет тоже 555 пехотинцев и 66 всадников, но обычай требует, чтобы в эту когорту набирались особенно крепкие люди, так как она стоит в центре боевого строя. Четвертая когорта состоит из 555 пехотинцев и 66 всадников. Пятая когорта имеет тоже 555 пехотинцев и 66 всадников, но требуется, чтобы в эту когорту тоже зачислялись энергичные и крепкие воины, потому что, подобно первой когорте, стоящей на правом фланге, пятая когорта стоит на левом фланге. Эти 5 когорт выстраиваются в первом ряду. Шестая когорта состоит из 555 пехотинцев и 66 всадников; в нее тоже из молодых новобранцев включаются самые отборные, так как во втором ряду шестая когорта стоит позади орла и изображений (императоров). Седьмая когорта состоит из 555 пехотинцев и 66 всадников. Когорта восьмая состоит из 555 пехотинцев и 66 всадников; и она должна иметь в своем составе храбрых воинов, так как во втором ряду она занимает центр. Девятая когорта состоит из 555 пехотинцев и 62 всадников. В десятой когорте тоже 555 пехотинцев и 62 всадника; обычно и она составляется из хороших бойцов, так как во втором ряду она занимает левый фланг. Этими десятью когортами укомплектовывается весь легион, имея таким образом 6100 пехотинцев и 730 всадников. Таким образом, меньшего числа воинов в одном легионе быть не может; но большее число иногда бывает, если дается приказ набирать тысячными не только одну когорту, но также и остальные.

>>146317424
>Пости нормальную.

Извиняй, у меня в основном этруски, самниты и пуны

>>146317598
А у меня нет ни одной

Изложив старинную организацию легиона, я укажу теперь по существующим спискам (табели о рангах) названия и должностное положение важнейших военных чинов и, применяя их собственное наименование, – “принципиев” (старшего офицерства). Старший военный трибун (tribunus major) назначается по усмотрению императора в силу священного предписания. Младший трибун достигает своего положения по выслуге. Трибуном он называется от трибы, так как он командует воинами, которых Ромул впервые стал выбирать из трибы. “Ординарными” они называются потому, что в сражении они [являясь первыми] ведут ряды (ordines) в бой. Августалами называются те, которые Августом присоединены к ординарным. Равным образом Флавиалы, как бы вторые (по рангу) Августалы, были присоединены к легионам божественным Веспасианом. Орлоносцами называются те, которые носят орла (знамя). Имагинариями– те, которые несут изображения императора. Опционы названы от глагола adoptare (“усыновлять”), потому что в случае, если их начальники заболевают, они в качестве как бы усыновленных и заместителей обычно принимают на себя общее руководство. Знаменосцами называют тех, которые носят знамена (signa), их теперь называют драконариями 4. Тессерарии – это те, которые сообщают по палаткам воинов “тессеры”; тессерами же называются приказы военачальника, в силу которых войско выступает на какую-либо работу или на войну. Кампигены (campigeni), т.е. передовые (antesignani), названы так потому, что их усилиями и доблестью улучшается военная выучка на плацу. Разметчиками (metatores) называются те, которые, идя впереди, выбирают место для лагеря. Бенефициарии названы так потому, что выдвинулись вперед благодаря расположению (beneficium) к ним трибунов. Либрариями – потому, что заносят в книги (libri) рационы, подлежащие выдаче воинам. Трубачи, горнисты и играющие на рожках звуками труб (tuba) или изогнутых медных инструментов и рогов (cornu, bucina) обычно дают сигнал к началу сражения. Дупляры (duplares) в войске – это те, которые получают двойной паек; симпляры (simplares) – те, которые получают только один паек. Мензоры (измерители) те, которые в лагере по футам размеряют места, на которых воины разбивают палатки, или которые в городах доставляют квартиры для постоя. Были двойные цепеносцы (torquati duplares) и ординарные цепеносцы (torquati simplares); массивная золотая цепь была наградой за доблесть;

тот, кто ее заслужил, иногда кроме славы получал двойной паек. Дупляры, сесквипляры: дупляры получали двойной паек, сесквипляры – полуторный. Далее, кандидаты – дупляры, кандидаты – симпляры: все это те высшие (principales) воины, которые награждаются привилегиями. Остальные называются служебными (munifices), потому что они должны нести (те ли другие) служебные обязанности.

Старинный обычай установлял, чтобы из первого манипула (primo principe) легиона выдвигался центурион первого ранга (primi pili), который не только стоял во главе орла, но еще командовал четырьмя центуриями, т.е. 400 воинов в первом ряду. Он, как глава всего легиона, получал соответственный почет и привилегии. Затем первый (центурион) гастатов командовал во втором строю двумя центуриями, т.е. 200 воинов; его теперь называют дуценарием. Центурион (princeps) первой когорты (принципов) командовал полутора центуриями, т.е. 150 чел. Его дело в легионе приводить все в порядок. Равным образом второй центурион гастатов управлял полутора центуриями, т.е. 150 чел. Первый центурион триариев руководил сотней воинов. Так, 10 центурий первой когорты руководились 5 ординариями (унтер-офицерами, капралами). Им в старину были присвоены большие привилегии и большая честь, так что и остальные воины из всего легиона всяческим трудом и преданностью делу старались достигнуть такой награды. Были также центурионы, которые ведали отдельными центуриями; они теперь называются сотниками (центенариями). Были деканы (десятники), поставленные во главе каждых 10 воинов; теперь они называются старшими по палатке. Вторая когорта имела 5 центурионов; равным образом и третья, и четвертая вплоть до десятой. Во всем легионе центурионов было 55. 9. Императоры посылали к войску легатов из бывших консулов, которым повиновались и легионы и все вспомогательные отряды в вопросах установления мира или ведения войны; на их место теперь, как известно, поставлены люди высокого ранга в качестве magistri militum; они командуют не только двумя легионами каждый, но и большим их числом. Но собственно вершителем всех дел был префект легиона, имея достоинство высшего начальника первого ранга, которому в отсутствие легата как его заместителю принадлежала высшая власть. Трибуны, центурионы и остальные воины исполняли его приказания. Пароли и распоряжения по страже или отправлению в поход давались им. Если воин допускал какое-либо правонарушение, то по санкции префекта легиона он отправлялся трибуном для наказания. Его ведению подлежали: оружие всех воинов, равно как и их кони, одежда, пайки. От его предписаний зависела вся суровая дисциплина в войске, а также обучение не только пехотинцев, но и всадников, приписанных к легиону. Как высший начальник он – сам справедливый, старательный, сдержанный – доводил до совершенства вверенный ему легион, постоянными трудами внушая ему преданность (к делу) и всяческое умение, зная, что доблесть подчиненных отражается на славе префекта.

Теодор Момзен школе? История Рима пиздец забористое чтиво

Был также и префект лагеря, правда, ниже достоинством, но занятый не менее важными делами; его ведению подлежало расположение лагеря, определение размеров вала и рва. Палатки и бараки солдат со всей поклажей и обозом устраивались с его соизволения. Кроме того больные воины, врачи, которые их лечили, а также расходы (сопряженные с этим) подлежали его ведению. Далее он должен был заботиться о повозках, вьючных животных, также о всевозможных железных инструментах, которыми режется или рубится дерево, копаются рвы, устраивается вал водопровода 5, а также следить за тем, чтобы не было недостатка в бревнах, соломе, таранах, онаграх 6, баллистах и других видах метательных машин. На это место выбирался тот, кто после долголетней военной службы был признан самым опытным и подходящим для того, чтобы как следует научить других тому, что он со славою раньше делал сам. 11. Кроме того легион имеет еще обслуживающий персонал: плотников, каменщиков, каретников, кузнецов, маляров и других ремесленников для постройки бараков на зимних квартирах; они изготовляют машины, деревянные башни и все остальное, что необходимо для завоевания вражеских городов или для защиты своих; их держат для того, чтобы они или заново делали повозки и всякого рода метательные орудия или поправляли разбитые. Имелись еще мастерские для выделки щитов, панцырей, луков; в них изготовлялись стрелы, метательные дротики, шлемы и всякого рода другое оружие. Одной из главнейших забот было, чтобы в лагере никогда не было недостатка в том, в чем может нуждаться войско, так что при легионе имелись даже минеры, которые, по обычаю бессов, проведя подземный ход и подкопавшись под фундамент стен, внезапно появлялись на свет по ту сторону стен, чтобы захватывать неприятельские города. Прямой начальник всех их был префект ремесленников (praefectus fabrorum).

>>146317348
"Quintili Vare, legiones redde"

Главным знаменем всего легиона является орел, его носит орлоносец. Кроме того в отдельных когортах драконарии выносят в бой (знамена с изображением) драконов. Но так как древние знали, что во время сражения ряды и строй быстро приходят в беспорядок и перепутываются, то во избежание этого они разделили когорты на центурии и для каждой отдельной центурии установили отдельные знамена, для того чтобы на этом знамени было написано буквами, из какой оно когорты и которая центурия; видя это знамя и читая надпись, воины при каком угодно смятении не могли потерять своих сотоварищей. Кроме того центурионам, которые теперь называются сотниками (центенарии), приказывали [особенно воинственным] [одетым в панцыри] командовать отдельными центуриями, откинув забрало с кивером, чтобы их легче было узнавать, чтобы не произошло никакой ошибки, так как сотни воинов следовали не только за своим знаменем, но и за центурионом, который имел определенный знак на шлеме 07. В свою очередь центурии были разделены по палаткам; десятью воинами, жившими в одной палатке, как бы командовал один десятник (decanus), который назывался капралом (главою палатки). Это деление называлось еще манипулом, потому что они сражались рядом, рука об руку.

У пехотинцев [деления] назывались центуриями или манипулами, у всадников они назывались турмами. Каждая турма состояла из 32 всадников. Тот, кто ею командовал, назывался декурионом. 110 пехотинцев находятся под одним знаменем, под командой одного центуриона; равным образом 32 всадника под одним знаменем управляются одним декурионом. Затем, подобно тому как в центурионы должен выбираться человек большой физической силы, высокого роста, умеющий ловко и сильно бросать копья и дротики, постигший искусство сражаться мечом или манипулировать щитом, который вполне усвоил искусство владения оружием, бдительный, выдержанный, подвижной, более готовый исполнять, что ему прикажут, чем разговаривать (об этом), умеющий держать в дисциплине своих товарищей по палатке, побуждать к военным упражнениям, заботящиеся о том, чтобы они были хорошо одеты и обуты, чтобы оружие у них всех было хорошо вычищено и блестело; точно так же нужно выбирать и декуриона, чтобы поставить его во главе турмы; он должен быть прежде всего ловким, чтобы уметь в панцыре, в полном вооружении, всем на удивление, вскочить на коня, крепко сидеть на нем, искусно владеть пикой, умело метать стрелы; необходимо также, чтобы он мог научить своих турмовиков, т.е. всадников, отданных под его наблюдение, всему, что требуется в конном сражении, и заставить их часто чистить и держать в порядке свои панцыри (лорики) или латы (катафракты), пики и шлемы. Блеск оружия внушает врагам особенный страх. Кто сочтет воинственным воина, у которого вследствие небрежности оружие покрыто пятнами, грязью и ржавчиной. И не только всадников, но и коней надо постоянно дрессировать. Таким образом, заботой декуриона является здоровье и обучение как людей, так и коней.

Теперь на примере одного легиона я считаю нужным показать, каким образом нужно располагать боевой строй, если предстоит немедленная битва; потому что если по ходу дела это потребуется, то эта практика может быть перенесена и на много легионов. Всадники должны быть поставлены на флангах. Весь боевой строй начинает строиться с первой когорты на правом крыле. К ней примыкает вторая когорта. Третья ставится в центре. С ней соприкасается четвертая. Пятая же занимает левый фланг. Сражающиеся перед строем и вокруг знамен, главным образом в первом ряду, называются принципами (передовыми) [т.е. капралы и остальные старые]. Это – тяжеловооруженное войско, так как они имели шлемы, латы, поножи, щиты, большие мечи, которые назывались “спафы”, и другие, меньшие, которые назывались “полуспафы”, 5 свинцовых шаров в щитах, которые они бросали при первой атаке, затем по два дротика – один побольше с железным трехгранным наконечником в 9/12 фута, с древком в 5½ футов, который называли пилум (pilum), теперь же – спикулум, в метании которого особенно упражнялись воины, так как брошенное искусно и с силой оно пронзало и щитоносного пехотинца и одетого в панцырь всадника; другое копье, поменьше, с железным наконечником в 5/12 фута, с древком в 3½ фута, которое прежде называли “верикулум”, а теперь – “верутум”. Первый строй принципов (и второй – гастатов) обучается пользоваться этим оружием. Позади них были ферентарии (метатели дротиков) и легковооруженные отряды, которые мы теперь называем экскулькаторами (фурьерами) и арматурой; щитоносцы [те, которые] вооружены мечами и копьями со свинцовыми шарами, как теперь, кажется, вооружены почти все воины; были также стрелки со шлемами, панцырями и мечами, стрелами и луками, были пращники, которые при помощи ремней или метательных шестов бросали камни, были трагулярии, которые направляли свои стрелы при помощи ручных баллист или луков-баллист (арбалетов). Второй ряд был вооружен приблизительно так же. Находящиеся в нем воины назывались гастатами. Но во втором ряду на правом крыле ставилась шестая когорта, рядом с которой становилась седьмая. Восьмая когорта занимала центр, за ней следовала девятая. Десятая когорта во втором ряду всегда занимала левый фланг.

С кем воевать собрались?

>>146318442
С варварами

>>146318511
Рим пал, центурион.

>>146318569
Но его величие не угасло!

Позади всех рядов помещались триарии со щитами, панцырями и шлемами, с поножами на ногах, с мечами – полуспафами и свинцовыми шарами, с двумя метательными копьями; они стояли, опустившись на колено, чтобы, в случае если первые ряды будут побеждены, начатая ими как бы вновь битва могла дать надежду на успех. Все передовые (antesignane) и знаменосцы, даже пехотинцы, были одеты в меньшие брони (loricae) и в шлемы, которые для устрашения врагов были покрыты медвежьими шкурами. Центурионы же имели панцыри (катафракты), щиты и шлемы железные, но на них были наискось стоящие и посеребренные гребни, чтобы свои скорее их узнавали. 17. Вот что нужно точно знать и всячески стараться сохранить: в начале сражения первый и второй строй стояли неподвижно, а триарии даже сидели. Метатели же дротиков, легкая инфантерия, фурьеры, стрелки, пращники, т.е. все легковооруженные, выбегая вперед, завязывали с врагами бой. Если им удавалось обратить врагов в бегство, они их преследовали; если их подавляли храбрость и многочисленность неприятелей, они возвращались к своим и становились позади них. Тогда тяжеловооруженная пехота принимала на себя тяжесть боя и стояла, я бы сказал, как железная стена, и вела бой не только метательным оружием, но и мечами в рукопашном бою. И если враги обращались в бегство, то тяжеловооруженные не преследовали их, чтобы не привести в беспорядок своего боевого строя и своих рядов и чтобы враги, вновь повернув, не могли напасть на них, потерявших свой строй и рассеявшихся, и не подавили их; но бегущих врагов преследовали легковооруженные с пращниками, стрелками и всадниками. При таком расположении и такой осторожности легион, не подвергаясь опасности, одерживал победу, а будучи побежден сохранял себя в целости, так как для легиона закон – легкомысленно не отступать, но и не преследовать

Чтобы воины как-нибудь в смятении битвы не отбились от своих сотоварищей по палатке, у различных когорт на щитах были нарисованы различные знаки, как сами они их называют, дигматы, как это и теперь осталось в обычае. Кроме того на обороте щита каждого воина буквами написано его имя, при этом прибавлено, из какой он когорты или какой центурии.
Из сказанного ясно, что хорошо организованный легион представляет собою как бы настоящий укрепленный город; все нужное для сражения он имеет всегда и всюду с собою и не боится внезапного появления врагов; даже среди поля он может без замедления оградить себя рвом и валом; в его составе находятся воины всякого рода и всякого оружия. Если кто хочет, чтобы в битвах за государство варвары были побеждены, чтобы с соизволения божьего, по распоряжению нашего непобедимого императора из новобранцев были вновь организованы легионы, то пусть он об этом просит во всех своих молитвах. Ведь в течение короткого срока молодые воины, старательно выбранные и подвергшиеся не только утром, но и после полудня ежедневному обучению в умении пользоваться всяким оружием, и в военном искусстве легко сравняются с теми прежними воинами, которые покорили целый земной шар. И пусть не беспокоит никого, что этот обычай существовал в древности и заменен тем, который сейчас в силе. Но таковы счастье и предусмотрительность твоей вечности, что для блага государства ты можешь и новое изобрести и старое восстановить. Всякое дело кажется трудным, прежде чем ты не приступишь к его выполнению; во всяком случае, если во главе набора будут поставлены люди знающие и разумные, быстро может быть собран и старательно обучен отряд, подходящий для войны. Изобретательность сделает все что угодно, если ей не будет отказано в соответствующих расходах.

Но так как в легионах много отделов (scholae), которые нуждаются в грамотных воинах, то тем, которые делают отбор новобранцев, следует у всех измерять, конечно, рост, исследовать крепость и бодрость духа, но некоторых они должны выбирать за знание грамоты, за умение считать и производить расчеты. Счета по всему легиону, списки командиров (ratio obsequiorum) или военнообязанных или денежные отчеты ежедневно записываются в ведомости, можно сказать, с большей тщательностью, чем рыночные цены товаров или государственные денежные операции города отмечаются в главных книгах (polypticha). Во время мира воины попеременно из всех центурий и палаток несут стражу, т.е. ночной караул в лагере или в пикетах; для того чтобы никто против справедливости не был перегружен или чтобы кто-либо не был совершенно освобожден, имена тех, кто исполнил свой черед, кратко заносятся в списки. В таких же списках отмечается, кто когда получил отпуск и на сколько дней. В то время отпуск давался с трудом, если только не представлялись вполне основательные причины. Тогда обученные воины не направлялись ни для каких услуг, и им не поручались частные дела; казалось неподходящим, чтобы воин, находящийся на службе императора, который пользовался государственным платьем и пищей, был освобождаем для службы частным лицам. Для обслуживания же высших чинов, трибунов, а также принципалов направлялись воины, которые назывались “приписными”, т.е. причисленными потом, когда легион был укомплектован; теперь их называют сверхштатными (supernumeralii); однако то, что можно носить в связках, т.е. дрова, сено, воду, солому, носили в лагерь также и регулярные воины. Они называются “служащими” (munifices), так как исполняют эти служебные обязанности (munera). 20. Вот еще что древними было устроено удивительно умно: из денежных подарков (донатив), которые воины получали, половина задерживалась в кассе своей части (apud signa) и там сохранялась для самих воинов, чтобы они не истратили ее на удовольствия или на какие-либо пустые траты среди сотоварищей. Большинство людей, и особенно бедные, тратят столько, сколько могут получить.

>>146318874
>из какой он когорты или какой центурии
слышь, с какова лигивона будишь?

Это откладывание денег выгодно прежде всего для самих воинов: так как они содержались на государственном пайке, то благодаря всем донативам у них наполовину увеличивался их лагерный пекулий. Затем воин, который знал, что его деньги лежат в лагерной кассе, не помышлял о дезертирстве, более заботился о своих знаменах и за них в бою сражался много храбрее; это вполне соответствует человеческому характеру – особенно заботиться о том, во что вложено его достояние. Таким образом было заведено 10 фолл, т.е. 10 мешков по числу отдельных когорт; в эти фоллы складывались эти подотчетные деньги. Прибавлялся еще одиннадцатый мешок, куда весь легион складывал некоторую часть своих денег, а именно на похороны:если кто из сотоварищей умирал, расходы на его погребение покрывались из этого одиннадцатого мешка. Все эти расчеты и суммы сохранялись, как теперь говорят, в сундуке (in cofino) у знаменосцев. А потому в знаменосцы выбирались не только честные, но и грамотные люди, которые умели хранить порученные деньги и составить на каждого воина расчет.

Я думаю, что римские легионы были так организованы не только по человеческому усмотрению, но и установлены по божескому провидению. В них все их десять когорт были устроены так, что составляли как бы единое тело, единое целое. Как бы по некоему кругу воины двигались вперед по различным когортам и различным отделам, так что, начиная с первой когорты, воин, двигаясь по известной ступени повышений, доходил до десятой когорты и от нее обратно с повышением жалованья и с более высоким чином проходил по всем другим до первой. Таким образом центурион первого ранга (primi pili), после того как он по порядку пройдет все командные должности по когортам в различных отделах (scholas), в первой когорте достигал такого высокого положения, которое давало ему бесконечные преимущества сравнительно со всем остальным составом легиона; как начальник канцелярии на службе у префектов претория он заканчивает этим свою почетную и выгодную военную службу. Так и легионарные всадники, хотя, конечно, большая разница между всадниками и пехотинцами, любят свои когорты вследствие расположения к своим сотоварищам по военной жизни. Таким образом вследствие такой сплоченности в легионах сохранялось полное единодушие как между всеми когортами, так и между всадниками и пехотинцами. 22. При легионе, кроме того, есть трубачи, горнисты и музыканты на рожках. Труба зовет воинов в бой и вновь дает знак к отступлению. Всякий же раз когда поет инструмент горниста, то не воины, а их знамена повинуются его указанию. Итак, если воины одни собираются итти на какое-либо дело, то гремят трубы, когда же нужно двинуть знамена, то трубят горнисты; в случае же сражения вместе трубят и трубачи и горнисты. Знак, который подают музыканты на рожках (буцинаторы), называется “классикум”. Этот знак относится к высшему командованию, так как сигнал “классикум” раздается в присутствии императора, или когда производится наказание воина со смертным исходом, так как обязательно, чтобы это совершалось на основании императорских постановлений. Таким образом, если воины идут на караул, в пикет, или на какую-нибудь работу, или на маневры в поле, то по звуку труб они приступают к делу и вновь по знаку, данному трубой, они его прекращают.Когда же должны двигаться знамена в поход или после похода их вновь нужно воткнуть в землю, – трубят горнисты. Это соблюдается во время всех учений и маршей, чтобы во время самого сражения воины легко могли распознавать и выполнять сигналы, – приказывают ли им начальники сражаться или стоять на месте, итти вперед или возвращаться. Совершенно ясен смысл всего этого: нужно во время мира делать все то, что по необходимости придется, как ясно всякому, делать в сражении.

>>146319237
не понел щтоле, треарей? сюда подошел.

. Изложив все об устройстве и распорядке легиона, возвращаемся к рассказу об упражнениях, откуда, как мы сказали, произошло и самое название войска (exercitus = обученный). Молодые воины и новобранцы рано утром и после полудня упражнялись в применении всех видов оружия. Старые и уже обученные воины упражнялись хотя и один раз в день, но без пропусков. Ведь ни долгие годы жизни, ни число лет службы не дают еще знания военного дела: даже после долгих лет службы воин, не прошедший и не знающий всех упражнений, все равно остается новобранцем. Уменью владеть оружием, которое показывают в цирке в праздничные дни, должны были учиться ежедневным упражнением не только находящиеся в распоряжении экзерцирмейстера, но и все сотоварищи по жизни в лагере. Ведь ловкость приобретается только физическим упражнением, равно как и искусство поражать врага, защитить себя, особенно если идет бой на мечах в рукопашную; но еще большее значение имеет то, что они во время этих предварительных упражнений учатся держать ряды, следовать за своим знаменем среди множества движений в ходе сражения; среди обученных не бывает ошибок, тогда как среди <необученной> толпы такое замешательство обычно. В высшей степени хорошо упражняться на чучелах, даже на палках: этим приучаются нападать на врага, рубя или коля его в бок, в ноги и в голову. Равным образом они научаются прыгать и наносить удары, в три приема подниматься на щит и вновь за ним скрываться, то стремительно выбегая, прыгая, то при отступлении отскакивая назад. Они должны учиться издали попадать копьями в чучела, чтобы у них могли развиваться и все время совершенствоваться меткость и сила правой руки. Стрелки из лука и пращники ставили себе для этого в качестве цели веники, т.е. связки прутьев или соломы, с тем чтобы, отойдя от цели шагов на 600, стрелами и камнями из пращи часто попадать в эту цель. Поэтому они без замешательства делали в боевом строю то, что они всегда делали на поле, как бы играя. Надо еще приучиться только один раз повертеть пращей над головой, когда из этой пращи кидается камень. Кроме того все воины учились бросать просто рукою фунтовые камни; такой прием считается более удобным, так как для него не нужна праща. Также в постоянном и непрерывном упражнении они должны были направлять удары копий и свинцовых шаров; это делалось настолько постоянно, что во время зимы для всадников – портики, а для пехотинцев – здания вроде базилик покрывались черепицей или дранкой, а если их не было, то тростником, осокой или соломой; в этих помещениях во время бурной погоды или когда наружи дуют сильные ветры, войско упражнялось под крышей в употреблении оружия.

>>146319328
слышь, ты пикулий держишь? дай пару сестерциев до агоналий, янусом клянусь, отдам.

>>146319647
Венус тебе подаст, патриций.

>>146319523
што как не родной? пошли в лупанарий, там и фалернского дерябнем.

В остальные зимние дни, если только не шел снег и дождь, оно должно было упражняться в поле, чтобы ни дух воинов, ни их тела не расслаблялись благодаря перерыву в привычных упражнениях. Очень часто надо заставлять рубить лес, носить тяжести, прыгать через рвы, плавать в море или в реках, полным шагом ходить или бегать даже в вооружении со своим багажом, чтобы благодаря привычке к ежедневному труду во время мира он не казался им тяжелым во время войны. Будет ли это легион или вспомогательные отряды, пусть они упражняются постоянно. Ибо насколько хорошо обученный воин жаждет сражения, настолько необученный боится его. В конце концов нужно знать, что в битве выучка приносит больше пользы, чем сила: если воин не обладает искусством владения оружием, нет никакой разницы между воином и простым деревенским жителем. 24. Атлет, охотник, возница из-за незначительной выгоды или даже ради расположения со стороны народа ежедневным упражнением обычно сохраняют или усовершенствуют свое искусство; с тем большим старанием воин, руками которого должно быть сохранено государство, непрерывными упражнениями должен сохранять свое знание военного дела, свой навык к боевой практике; ведь на его долю достается не только славная победа, но и богатейшая добыча; обычно его ведут к богатству и высокому положению порядок военной службы и суждение о нем императора. Артисты сцены не отказываются от упражнений ради славы среди публики; воин же, будь то новобранец или заслуженный ветеран, связанный священной клятвой, не должен уклоняться от упражнений, как ему владеть оружием; ведь ему приходится сражаться за собственное спасение, за общую свободу. В самом деле, глубоко правильна старинная поговорка: всякое искусство зависит от упражнения.

Легион обычно одерживает победу не только численностью своих воинов, но и родом своего вооружения. Прежде всего он снабжается такими копьями и дротиками, каких не могут выдержать никакие брони и панцыри, никакие щиты. Обычно каждая центурия имеет свою “карробаллисту” (баллисту, поставленную на повозку), к которым приписываются мулы для перевозки и по одному человеку из каждой палатки, т.е. 11 человек, для ее обслуживания и наводки. Чем эти баллисты больше, тем дальше и сильнее они бросают стрелы. Они не только защищают лагерь, но и в поле они ставятся позади тяжеловооруженной пехоты. Силе их удара не может противостоять ни вражеский всадник, одетый в панцырь, ни пехотинец, защищенный щитом. Таким образом, в одном легионе обычно бывает 55 карробаллист. Равным образом 10 “онагров”, т.е. по одному на когорту; их со всем их снаряжением везут на повозках быки, с тем чтобы в случае, если враги явятся для штурма вала, можно было защищать лагерь, бросая стрелы и камни. Кроме того легион имел при себе еще челноки, выдолбленные из цельных стволов, с очень длинными канатами, а иногда и железными цепями. Соединив между собой эти, как их называют, однодеревки (моноксилы) и постлав поверх их настил из досок, и пехота и конница безопасно переходит по ним без мостов через такие реки, через которые нельзя перейти вброд. В числе легионного оборудования находятся железные крючья (гарпагоны), которые называют волками, и железные серпы, прикрепленные к очень длинным шестам, а затем для работ по проведению рвов – двузубые мотыги, заступы, лопаты, корзины и ящики, чтобы в них носить землю. Тут же и двойные и простые топоры, пилы, плотничий инструмент, чем обтесываются и отпиливаются столбы (для палисада). При легионе находятся также ремесленники с набором железных инструментов, которые делают нужные для осады неприятельских городов черепахи (testudines), прикрытия для пролома стен (musculi), тараны, винеи (крытые навесы для тарана), как их называют, а также подвижные башни. Одним словом, чтобы не говорить очень долго, перечисляя все поодиночке, – легион должен иметь при себе и возить с собою все, что считается нужным при любом роде войны, чтобы разбитый на любом месте лагерь мог обратиться в вооруженный город.

>>146319867
что ты там мычишь? римский выучи, кельт синерожий. понаехали варвары, рим для римлян!

___________Осталось 2 книги, но их читать будем завтра___________