Доброе утро, все мои друзья.
Воскресное утро, головушка моя приятно гудит в напоминание о вчерашних обильных возлияниях в компании прелестной дамы, а это значит, что пришла пора пилить очередную пасту с описанием событий, к этому приведших.
Вчерашняя встреча с этой дамой была второй по счету, и я, в общем-то, не планировал тащить ее в постель, решив заранее предпринять решительные действия только на третьей. Однако, на всякий случай я привел в порядок свое жилище, приготовил еды - в общем, все как обычно в таких случаях. Вообще, все происходящее с самого начала вызывало стойкое чувство дежавю: в своих планах и приготовлениях я почти в точности повторял одно из недавних свиданий с другой девушкой, не слишком удачно, впрочем, закончившееся. И, забегая вперед, могу сказать, что, по иронии высших сил, этот вечер закончился практически так же, как и тот, что постоянно вспоминался мне, впрочем, совершенно без негативных эмоций.
Основой культурной программы был поход в театр. К слову сказать, в этом театре я не был уже довольно давно, так как после некоторых внутренних изменений он стремительно растерял былую славу, передав пальму первенства более молодым заведениям. Тем интереснее для меня было снова посетить это некогда любимое место, интерьер которого представлял собой замечательно законсервированный и любовно поддерживаемый в приличном состоянии образчик гения совковой дизайнерской мысли: стены, обшитые ДСП; грузные люстры, составленные из десятков массивных стеклянных плафонов, пожелтевших от времени; обязательный паркет и красный ковёр. Атмосфера времени воссоздана прекрасно, и я представлял себя вышагивающим по этим коврам в чёрных сапогах и шароварах, попыхивая папироской и позвякивая парабеллумом на поясе, под руку с дамой, которую в своих фантазиях нарядил в ситцевое платьице.
Большую часть времени мы, как обычно, молчали. В начале встречи моя спутница предпринимала попытки меня разговорить, но быстро устала от моего всепоглощающего молчания, и поддалась ему, лишь тихо плетясь рядышком. Такое положение дел меня вполне устраивало, так как интерьер и постановка интересовали меня куда больше.
По завершению спектакля и выходу на улицу, стало очевидно, что вечер получается слишком куцый: мы толком не успели пообщаться, и я на всякий случай предложил поехать ко мне на ужин, ожидая получить отказ с тем, чтобы тут же предложить вместо этого погулять где-нибудь, благо, погода установилась замечательная. К моему удивлению, предложение было принято, хоть и после существенно затянувшегося размышления. Я несколько растерялся и ляпнул не слишком удачную шутку насчет своих намерений приковать свою спутницу в подвале и надругаться над ней, чем, очевидно, угадал её реальные опасения: все-таки странный малознакомый молчун не внушает большого доверия. После некоторого переполоха, в результате которого моя подруга едва ли не выскочила из движущейся машины, а также истовых заверений с ее стороны, что "сегодня ни в коем случае ничего не будет", ситуация нормализовалась, и мы продолжили путь, несмотря на опасение, написанное крупными буквами на лице бедной жертвы.
Впрочем, как только мы вошли в квартиру, абсурдность опасений стала очевидна в свете вполне дружелюбной реальности моей холостяцкой берлоги, ситуация тут же разрядилась, и моя спутница совершенно успокоилась, принявшись непринужденно трепаться о различной фигне, пока я готовил еду. В процессе я умудрился порезать палец, а гостья совершенно очаровательно засуетилась вокруг, достав из карманного измерения, с которым связаны все женские сумочки, умещающие в себе невероятное количество всевозможных мелочей, пластырь и заклеив порез.
Такой милый эпизод, конечно, несколько сблизил нас, чему я был рад, ибо не терял надежды в этот вечер добраться до ее трусиков.
Я решил не предпринимать никаких посягательств, позволив алкоголю и расслабляющей музыке делать своё дело, уселся в кресле и принялся потягивать вино, молча наблюдая за гостьей. Она уставилась на меня и после нескольких минут молчания, которое, видимо, казалось ей гнетущим, поинтересовалась, почему я столь молчалив, на что я ответил, что я молчалив не более, чем обычно, и она знает меня вполне достаточно, чтобы заметить эту мою особенность. Она, видимо, решила исправить ситуацию самостоятельно, и предложила поиграть в "сто вопросов". Выработанная нашими совместными усилиями редакция правил запрещала задавать тот же вопрос, что задали тебе, а также мы торжественно пообещали оставить все услышанное в этих стенах.
Ее вопросы по первоначалу не блистали оригинальностью, однако по мере беседы она, как и обещала вначале, задавала все более "серьезные" (а серьезная вещь, в представлении женщин, существует ровно одна: межполовые отношения) вопросы. Я же интересовался ее детством, отношением к различным вещам и вообще всем, что взбредет в голову, не забывая невинные вопросы перемежать пошлыми. В результате я выяснил, что дама в своем сексуальном развитии находится примерно на уровне девятиклассницы: удручающе скромное число партнеров, с которыми обязательно должны быть "отношения", секс исключительно в пределах спальни и все такое. Мне стало грустно от таких раскладов, поэтому на ее "очень пошлый" вопрос, который она, собравшись с силами, задала голосом задумывающей шалость школьницы - о моей любимой позе в сексе - мне очень захотелось ответить более правдиво, чем позволяют приличия: что это когда девочка стоит на коленях в ошейнике, а я пизжу ее по еблищу, заставляя заглатывать член по самые яйца; однако я взял себя в руки и описал вполне невинную позу из общепринятого арсенала.
Тем не менее, посиделки получались весьма приятными и непринужденными. Беседа все лилась и лилась, мне пришлось доставать вторую бутылку алкоголя, и, разумеется, гостья потащила меня потанцевать. Потанцульки перешли в ожидаемое лапанье под одеждой, перемежаемое тихими постанываниями лапаемой, однако более решительные действия были пресечены. Продолжили распитие мы уже сидя в обнимку в кресле, и вскоре девочка начала самостоятельно переходить в наступление: сначала расстегнула на мне рубашку, затем вполне уверенно взялась за мой член сквозь ткань брюк. Я решил, что на более зеленый сигнал светофор уже не способен, и повалился вместе с ней и креслом на пол, задрав платье вместе с лифчиком и покусывая ее сосочки. Все шло вполне неплохо, однако в какой-то момент принцесса, видимо, вспомнила о своем высоком происхождении и всех тех нормах приличий и поведения, заботливо вложенных в ее головушку мамой и бабушкой и сделавших в итоге ее сексуальную жизнь не намного веселее таковой у кривой доярки в средневековье, вырвалась, оправилась, и вполне решительно отстранилась.
До конца вечера я более не предпринимал посягательств на свою гостью, допивая алгоколь и с грустью размышляя о заскорузлых предрассудках, наполняющих головы двушек, одни из которых берегут девственность до свадьбы, наматывая километраж хуев в двух оставшихся отверстиях, а другие считают, что сношение - это сакральное действие, в результате которого от них что-то убывает, наносится какой-то вред или исчерпывается некий ограниченный ресурс, который нужно беречь любой ценой.