Я заподливил одеяло,
Когда пытался встать с кровати,
Мне нестерпимо не хватало
Её чарующих объятий.
Под гнётом пламенных орудий
Я видел боль и видел страх,
Но кто теперь меня осудит
За этот странный блеск в глазах?

Я как-то раз за домом срал,
Говно лилось рекой безбрежной,
И тот, кто это увидал,
Тот никогда не будет прежним.
Забудьте сон, оставьте кров,
К чему мольбы и предрассудки?
Ковчег давно уже готов,
И хлещет дождь вторые сутки.

>>123863068 (OP)
бляяяя я тоже самое с этим глюком делал и тоже представлял будто это ковровая дорожка для прицессы

Диванный поэт вкатился, предлагайте строчку

Оставьте частичку себя, уходя навсегда,
Насрите под дверь или просто разбейте посуду,
Слова утекут, как стекает с собаки вода,
Толпа никогда не забудет пророка-Иуду.
Но смысл куда-то идти и чего-то хотеть,
Когда через сутки ничто не случится, как прежде?
Над нами веками нависла железная плеть,
А мы почему-то отбросили напрочь надежду.

Томный мир, что прогнил до опор оснований,
Заставляет учить, напевать сплошь дурные слова,
Странный гимн порождений порочных желаний
Эфемерной страны, что сковала тебя.

Безутешные новости города лживых событий,
Словно время застыло, погибло, бежит не туда.
Нет в них всякой нужды, верит в них только дикий.
Жаль, что дикость теперь – капитан мирового судна.

И так много потерь, и силён гнёт терзающих бедствий,
Не вернуть никогда беззаботные, светлые дни.
Но пускай путь устелен ошибкой доверчивых действий,
Не позволь ей отнять прорывные, живые мечты.

Ведь зачем-то мы снова идём в эту битву
И опять открываем трепещущим утром глаза.
Удивляемся малому, лёгкому диву.
Свято верим, что завтра всегда заменяет вчера.

Только как мне найти подходящие двери
В своём глупом желании как-то помочь?
И когда окружили отчаянья звери,
Как мне стаю прогнать эту прочь?

Даже эти стихи, что я вырвал из грязи
Своей обезличенной, треснувшей, жалкой души.
Я их полирую, пытаясь придать за алмазы,
Но насколько спасают они от тоски?
От подобных вопросов внутри только хаос,
Тёмный вестник, что скоро случится беда.
Но в тревожных раздумьях услышав твой голос,
Я медленно таю, как кубики льда.

И вновь осознав одиночества меру,
Пытаюсь цвести, как весной расцветают цветы.
И если однажды я выберу веру,
То пусть моей верой останешься ты.

Зашелестит листва серебряным багрянцем,
И дождь заморосит, смывая пыль с травы,
Нас вечер увлечёт в своём прохладном танце,
Порвав в один момент оковы синевы.
Но что, если я жив, а все - марионетки,
Их дёргает за нитки усталый кукловод?
Достаточно лишь слова, один эпитет меткий,
И вот, я обосрался, настал и моё черёд.

Я увидел вдали рассвет,
Я забыл, как бывает грустно,
Когда через десятки лет
Вновь река покидает русло.
Мои руки давно мертвы,
Я говном их измазал смело...
Так измажьтесь говном и вы,
Чтобы осень об этом спела.

Пускай я пидор и не знаю умных слов,
Пускай меня обходят стороной,
Я буду весел и всегда готов
К тому, чтобы пуститься в путь с тобой.
Не важно, через год или века,
Ты позовёшь меня, в ночи окликнув вдруг,
Я тут же встану рядом, а пока
В говне топить я буду свой испуг.

Ночь. Улица. Июнь. Фонтаны.
Не думал я, что буду здесь,
Когда зловещие туманы
Собьют с меня былую спесь.

Умрёшь - и обосрёшься тут же,
И вновь, как было суждено:
Ночь, я купаюсь в грязной луже,
Фонтаны, улица, говно.

Мой взор ласкает тысяча морей,
Что слились в океане воедино,
Покинув надоедливых людей,
Дрейфую третий год один на льдине.
Пусть мой маршрут не знаю даже я,
По воле волн мой плот несёт прибой,
Мой путь узнать не трудно, я, плывя,
След из говна оставил за собой.

Пусть кто-то скажет, что стихи - говно,
Что слишком много в них фекальных тем,
Мне это абсолютно всё равно,
Я на сегодня кончил тут, удачи всем.